Почему-то мне кажется, что именно их я видел на той гравюре.
— У нас не часто бывают гости, — сказал один из мужчин. Он находился где-то позади, так что говорившего я не видел.
— Какой-то он невеселый, — сказала вторая, низкорослая девушка и резко появилась прямо передо мной. — Ты не рад нашему знакомству? — она нахмурилась, а взгляд её черных глаз стал уж очень недобрым. — Улыбнись.
Я бы улыбнулся, если бы мог. Лицо было перекошено, я даже пальцем пошевелить не мог.
— Улыбнись, — она уже приказывала. Опустившись на одно колено передо мной так, чтобы наши лица были на одном уровне, она посмотрела мне прямо в глаза. Поняв, что я не собираюсь выполнять её «просьбу», запихнула свои пальцы мне в рот, став растягивать щеки. — Улыбнись!
Губы Пустой растянулись в зловещей ухмылке, демонстрируя множество мелких острых клычков. Уголки её рта расходились все дальше, пока не достигли ушей
Кожа на щеках не выдержала натиска её пальцев, и я почувствовал боль.
— Улыбайся.
Что-то вонзилось в живот. Кое-как сместив взгляд, я увидел еще одну руку, черную, когтистую, разрывающую мои швы, пытаясь добраться до кишок.
— Хватит, Йольорра, — тихо произнесла высокая женщина. — Если ты будешь так усердствовать, то он умрет прямо тут.
— Но он же со мной не вежлив. Даже не улыбается! Да и… — она провела длинным языком по своим остреньким зубкам. — Я о-о-очень давно не ела свежих потрохов.
— Он Гость, не забывай об этом, — улыбка исчезла с лица девицы, и она с явной неохотой вначале перестала копаться в меня в брюхе, а затем вытащила пальцы из моего рта. Щекам, впрочем, от этого было не легче.
Я хрипел, мой живот и лицо буквально разрывало от боли, но я не мог ни потерять сознание, ни издать ни звука.
— Какая аппетитная душа, — произнес над самым ухом мужской голос. — Точнее, её часть. Неполноценный обрывок, который не должен жить, но почему-то существует.
— На нём наша метка, — сказала худощавая женщина.
— Не метка, скорее шрам. — Я ощутил как когтистая лапа вонзилась мне в плечо. — Его коснулась Пустота, но он остался жив. Счастливчик. Впрочем, ты лишь отсрочил неизбежное. Пустота всегда получает то, что принадлежит ей.
Острые когти незримого собеседника коснулись шеи. Если он чуть-чуть надавит, то без труда вспорет мне глотку.
«Шаг в Тень!»
«Шаг в Тень!»
«Шаг в Тень!»
Бесполезно, способности не работают!
Бежать! Надо бежать!
— Вопрос! — сказал новый голос.
— Да, — согласилась худощавая. — Гость, кто вечно стоит на страже?
Кто…?
Кто…?!
«Тот, кто никогда не спит» — сами собой всплыли слова старика в голове.
А вот дальше меня пробрало. Я не мог их произнести! Не мог! Меня парализовало, и я не мог вымолвить ни единого слова!
Подстава… Что за подстава?!
— Гх… кх… — все, что вырывалось из моей глотки.
— Кто вечно стоит на страже, Гость? — повторила тощая, и на её безразличном лице стала появляться улыбка. Да и низкорослая девица тоже лыбилась, отчего её лицо превратилось во что-то совсем жуткое. — Кто вечно стоит на страже?
— Угх….
— Хороший ответ, — прошептал мне на ухо незримый когтистый ублюдок и напоследок похлопал меня по плечу, после чего я почувствовал, что он ушел. Низкорослая засмеялась, после чего тоже убежала прочь, затем худощавая сделала легкий кивок и удалилась с гордо задранной головой.
Оставшаяся пара, очертания которых я видел лишь краем глаза, последовали за товарищами.
Плохо! Плохо! Чуйка прям воет о том, что сейчас произошло что-то совсем нехорошее!
Гребаный дед! Гребаное мое любопытство! Хотел себе новый рояль?! Два дылдака тебе в анус, Элард, а не рояль!
Через несколько ударов сердца я почувствовал, что снова могу двигаться, и прежде чем успел в полной мере это осознать, артефакт выпустил меня из своих цепких «лап», и я с грохотом рухнул на деревянный пол.
— Ох….! — выдохнул я, одновременно испытывая и страх и облегчение.
— Мастер! — Мелкая уже была тут как тут.
Первым делом я схватился за живот, затем за лицо, но не обнаружил никаких новых ран. Щеки, которые минуту назад мне разорвала жуткая тварь похожая на человека, были целёхеньки. Лишь в ладони оставалась сквозная дыра от шипа.
Что за дерьмо тут происходит?
— Мы уходим, Мелкая!
— А?
— Не акай, мы сваливаем от этой херни так далеко и так быстро, как только можем.
— Значит, мы не станем относить её тому старику?
— Ни за какие коврижки! Пусть засунет себе эти десять тысяч в сраку! Точнее это я их ему туда засуну! Запихаю ногой!