— Для меня сегодня тоже не лучший день в жизни. Слушайте. Я должен полностью сосредоточиться на управлении машиной. Выньте из кармана моей куртки мобильный и позвоните. — Кавано продиктовал номер. — Потом передайте телефон мне, чтобы я смог вызвать помощь.
— Да, помощь, — ответил Прескотт.
— А потом вы расскажете мне, что, черт возьми, это за люди и почему они так хотели убить вас.
12
— Они не хотели убивать меня, — сказал Прескотт.
— Что?
— Я нужен им живым.
У Кавано пошли мурашки по коже, и не от того, что он промок насквозь, просто через разбитое лобовое стекло дул встречный поток воздуха. Посмотрев в зеркало заднего вида, чтобы проверить, оторвались ли они от преследования, он задумался. В свете этих слов сегодняшнее нападение выглядело совершенно иначе. Когда они были на складе, и когда они убегали через ограду, плохой прицел нападавших можно было списать на темноту или дождь. Теперь стало понятно, что прицел был весьма точен. Нападавшие хотели остановить Прескотта, не убив его. Если в кого и стреляли на поражение, так это в меня. «Все пули, выпущенные в машину, шли в область водительского сиденья, в меня, а не в Прескотта». Единственным пробелом в этой гипотезе был выстрел из гранатомета в окно комнаты, заложенное кирпичом. Но это тоже объяснимо. Вспомнив детали, Кавано понял, что сила разрыва гранаты была слабее нормальной. В противном случае разрушения были бы намного больше. Мощность гранаты понижена, она должна была оглушить, но не убить.
— Хорошо, — наконец ответил Кавано. Район складов заканчивался, впереди виднелись улицы, по которым ездили машины. Он выехал в квартал, образованный обветшавшими старыми домами. Дальше должен быть выезд на шоссе.
— Они загримировались под наркоманов, смешались с остальными обитателями склада и хотели напасть внезапно. Когда появился я, они поняли, что обстановка изменилась, и им пришлось нарушить первоначальный план и идти в атаку раньше, чем они готовились.
Сирены впереди звучали все громче.
— Позвоните по моему мобильному. Наберите номер, который я продиктовал вам.
Прескотт наконец-то послушался.
— Есть сигнал на том конце линии.
Убирая правую руку с руля, чтобы взять телефон, Кавано решил устроить Прескотту проверку.
— Когда вы услышали сирены, вам не пришло в голову позвонить в полицию и отправиться туда вместе со мной?
— Нет.
— Почему?
— Никакой полиции, — с ударением произнес Прескотт.
Кавано не успел продолжить расспросы. В трубке послышался голос Дункана:
— "Всемирная служба защиты".
— Это Кавано. Я в «красном режиме». — Кавано представил себе, как Дункан выпрямился в своем кресле.
Ветер и рычание мотора со сломанным глушителем заглушали телефон, но Кавано расслышал Дункана:
— Радиомаяк «Тауруса» не работает. Тебя нет на экране.
— "Таурус" остался в прошлом. Я и Прескотт едем в угнанной машине, — ответил Кавано, руля левой рукой. Правой он изо всех сил прижимал телефон к уху.
— Передай свои координаты.
— Перехожу в режим кодирования, — ответил Кавано, нажимая кнопку на обратной стороне трубки, чтобы включить шифрующее устройство. Преследователи могли подслушивать их, если у них имелась соответствующая аппаратура. — Я еще в Ньюарке. Еду в сторону от реки. Впереди шоссе с интенсивным движением, но я пока не вижу его номера.
— Сколько человек в группе нападения? — напряженным голосом спросил Дункан.
— Возможно, человек восемь.
— Они вас преследуют?
— Не уверен. Возможно, мне удалось... — Кавано всмотрелся в зеркало заднего вида, проехав мимо нескольких мрачного вида домов. Он уже был готов сказать, что ему удалось оторваться, но в этот момент из-за угла выехали две машины и ринулись вдогонку.
— Да. Они нас преследуют.
Кавано подъехал к развязке и увидел дорожный знак.
— Я еду на север по Двадцать первой магистрали. Шоссе Мак-Картера, — добавил он, увидев другой знак.
Кавано живо представил себе Дункана, упершегося взглядом в карту на экране компьютера.
— Если ты едешь по Двадцать первой на север, в сторону от реки, продолжай движение. Примерно через десять миль ты доедешь до пересечения с Десятой. Сверни на восток, а потом на север, на Семнадцатую. Ты сможешь добраться до Титерборо?
Дункан имел в виду аэропорт Титерборо, четвертый по размеру в окрестностях Нью-Йорка, после Кеннеди, Ла Гардия и Ньюаркского международного, в районе развилки Семнадцатой и Сорок шестой магистралей в Нью-Джерси около федеральной магистрали 80. Это двадцать километров от центра Манхэттена, по дороге через мост имени Джорджа Вашингтона. Титерборо имел статус запасного, им пользовались для корпоративных и чартерных рейсов, а также принимали самолеты частных владельцев, чтобы разгрузить основные аэропорты, в которых приземлялись крупные авиалайнеры. Достаточно часто клиентами «Всемирной службы зашиты» оказывались руководящие работники крупных корпораций, поэтому агентство обзавелось представительством в Титерборо и держало там свой вертолет с опознавательными знаками «Атлас Авионикс», своей дочерней компании.
— Я уже в Титерборо, — послышался голос Дункана, прерываемый треском грозовых разрядов. — Мы готовим пересменку.
На жаргоне «Службы» это означало, что клиент, после доставки из Манхэттена в бронированной машине, должен пересесть в реактивный самолет, принадлежащий его фирме, и заботу по его охране возьмут на себя люди, не являющиеся сотрудниками «Службы». Когда самолет оторвется от земли, задание можно считать законченным.
— Ты сможешь добраться туда?
— Постараюсь, — ответил Кавано, глядя на индикатор бензина. Он показывал, что в баке вместо трех четвертей осталась половина топлива, и можно было прикинуть, насколько быстро бензин вытекает через пробоины от пуль.
— Перезвоню через десять минут. К тому времени будут ясны детали операции по встрече, — сказал Дункан.
Кавано выключил телефон и положил его на сиденье рядом с «кольтом». Посмотрев в зеркало заднего вида, он увидел, как две преследовавшие их машины влились в поток, заполнявший шоссе. Из-за грозы большинство машин ехало с включенными фарами, однако эти продолжали пробиваться в их сторону, не включая ничего.
Звук сирен отдалялся.
— Прескотт, вы так и не ответили на мой вопрос, — сказал Кавано, вытерев влагу с лица и сосредоточившись на обгоне большегрузной машины. — Почему вы не хотели, чтобы я отправился вместе с вами в полицию?
— Они просто могут не знать, что делать в нашем случае. Боже. Пистолеты. Угнанная машина, — ответил Прескотт. Его лицо потеряло былую пухлость, сжавшись от напряжения. — Они стали бы нас допрашивать. Сначала на улице. Потом в участке. Когда они наконец отпустили бы нас, те, кто меня преследует, уже были бы вполне готовы к дальнейшим действиям.
— И то правда, — согласился Кавано, снова вытирая воду с лица. — Но у меня возникло ощущение, что у вас есть и другая причина, чтобы не обращаться в полицию.
— Точно та же, по которой я не стану обращаться в Федеральную службу по контролю за оборотом наркотиков. Я не верю правительственным организациям.
— Федеральная служба контроля за оборотом наркотиков? А зачем вы им... — начал было Кавано. Его охватило ужасное предчувствие, что Прескотт все-таки оказался одним из тех монстров, с которыми он отказывался работать.
— Те, кто преследуют нас, работают на Хесуса Эскобара. — Лицо Прескотта потемнело от страха, став одного цвета с его перепачканной белой рубашкой.
Кавано передернуло. Хесус Эскобар являлся одним из крупнейших наркобаронов Южной Америки. Он снова посмотрел в зеркало заднего вида. Преследователи понемногу приближались к ним.
— Вы же клялись мне, что дело не связано с наркотиками! Я не защищаю наркоторговцев!
— Я сказал вам, что я не наркоторговец, и это — чистейшая правда. Но я не говорил, что дело не связано с наркотиками.
— Не вижу логики.
— Вы когда-нибудь слышали о биологической лаборатории Ди-Пи?
— Нет.
От колес поднялась туча брызг, когда Кавано пошел на обгон следующего грузовика.
— Ди-Пи расшифровывается как Дэниэл Прескотт. Это мой исследовательский центр по биотехнологиям, весьма высокого уровня. Если бы вы что-нибудь знали о моей лаборатории, это стало бы еще одним поводом усомниться в вас. Я по большей части работал на правительство, — сказал Прескотт. Когда он оглянулся назад и сквозь дождь увидел приближающиеся машины преследователей, зрачки его глаз расширились от страха.