Иваныч лишь плечами пожал.
— Вам решать, скажете — пойдем.
— Ты уверен, что нам туда? — поинтересовался Иваныч.
Мы стояли над узким протоком. Здесь были гранитные набережные, отчасти напоминавшие наши, питерские, неприступными бастионами нависающие над водой. За спиной у нас мрачной серой громадой возвышался королевский дворец, а дальше раскинулся Старый город с его узкими улочками, неожиданно выводящими на крошечные площади, замощенные булыжником. И на мгновение, если отвлечься от вывесок магазинчиков и кафе, расположенных на первых этажах, могло показаться, что ты попал в истинное Средневековье.
Но не было у меня никакого желания любоваться местными красотами. Фатя… Викториан… Ключ, будь он неладен…
Наверное, именно поэтому я привел своих сюда, на набережную, часа за три до назначенного Тоготом времени, как раз когда из города на паром отбывали автобусы с российскими туристами. Набережная буквально кишела нашими соотечественниками. Но им было не до нас. Большая часть, обвешанная пакетами с покупками, в ожидании транспорта, а автобусам у королевского дворца разрешалось стоять не более пятнадцати минут.
— Точно туда, — подтвердил я, указав кивком на полукруглые металлические ворота в стене противоположной набережной. К ним вели два спуска, справа и слева, а за воротами, на маленьком островке, соединявшем Старый город с правым берегом, раскинулся парк. Так что ворота, ведущие куда-то под парк, выглядели совершенно неестественно. По словам Тогота, раньше там был музей восковых фигур, изображавший средневековую жизнь города. Но потом уровень воды поднялся, музей частично затопило, и он был закрыт. Очень удобное место для хранения различных артефактов, которые могут ненароком вызвать интерес ученых, а так… С одной стороны, вроде музейные экспонаты и под охраной полиции, а с другой — какими бы интересными ни выглядели для историков — раз выставлены в музее восковых фигур, то по определению — подделка.
— Я смотрю, ты становишься истинным знатоком Стокгольма.
Я пропустил реплику Тогота мимо ушей. Больше всего мне хотелось послать своего защитника куда подальше. А потом я решил воплотить желание в реальность.
— Послушай, Иваныч, а чего нам в самом деле тут еще три часа ошиваться? Пойдем, взбодрим эту нечисть.
— Я только за.
— Ты что, офонарел? Ебом токнулся! — взвыл Тогот. — Стой! Ты же должен ударить в нужный момент… Ты должен действовать по плану…
— Послушай… Они ждали нас в склепе. Знали, что мы именно там появимся. Почему ты считаешь, что в нужный час, в нужное время, в нужном месте, которое, кстати, много очевиднее, они нам засаду не устроят? Откуда такая уверенность? Нет уж… В этот раз мы ждать не станем, да к тому же бесцельно таскаться по городу надоело…
И я, не слушая завывания и увещевания Тогота, решительным шагом направился в сторону ближайшего моста.
— Что, начальство против? — вышагивая рядом, сочувственным голосом поинтересовался Иваныч.
— Плевать я на них хотел, — фыркнул я.
Проскочив на другую сторону протоки, мы замедлили шаг, потому что возле спуска к воротам припарковался микроавтобус. Из него вышли два полицейских. Не глядя по сторонам, они быстренько спустились к воротом и исчезли, нырнув в крошечную металлическую калитку.
— Выходит, власти с ними заодно? — с удивлением протянул Иваныч.
— Точно так же, как наши, — фыркнул я, и на мгновение у меня защемило сердце, так как в этот миг я, пожалуй впервые, почувствовал себя настоящим диссидентом — человеком, живущим в государстве по собственным законам. Правда, слово «диссидент» в толковых словарях значило всего лишь «инакомыслящий», этакие современные еретики. Однако ничего другого, более подходящего мне в голову не приходило.
— Сначала автобус?
Я кивнул.
Если действовать, то последовательно.
По-прежнему изображая прогуливающуюся компанию, мы не спеша подошли к автобусу.
— Хорошо, ты меня уговорил… Что ты собираешься делать?
Но я оставил вопрос Тогота без ответа. Не спеша прошел вдоль микроавтобуса, словно случайно дернув ручку задней дверцы. Она оказалась заперта.
Тем временем Иваныч, подойдя с другой стороны, сунул пистолет в окошко водителя. Я, соответственно, загородил собой второе окошко — нам не нужны были случайные свидетели, а ведь на противоположной стороне набережной было полно народа. Правда, все они занимались своими делами: кто ожидал автобус, кто грузился, а кто активно обсуждал только что сделанные покупки. Со стороны все это напоминало птичий базар.