Трибан предложил высокому гостю кресло и сам сел по другую сторону стола. Заметив, как осматривается харен, оборотень тоже скользнул взглядом по кабинету.
– Моя жена любит, когда всё красиво, – сказал он и, ничуть не смущаясь, добавил: – И мне тоже нравится. Когда дома всё нравится, и вернуться хочется, верно?
И Ранхаш осознал, что его и данетия Трибана разделяет огромная пропасть. В его владении находилось несколько домов, но хотел ли он вернуться в хотя бы один из них? Ему было всё равно, где жить.
– Верно, – согласился он с данетием.
Дверь скрипнула, и в кабинет прошмыгнула рыжеволосая девочка, одетая лишь в длинную рубашку.
– Лалуша! – с укором пророкотал отец. – Мы разговариваем. Давай я сам зайду к тебе попозже?
Но девочка, проигнорировав его, уставилась на гостя широко распахнутыми голубыми глазищами, в которых плескалось что-то восхищённое.
– Я помню тебя, – малышка обличающе ткнула в Ранхаша пальчиком. – Ты тот дядя, что ожил из камня!
Трибан закрыл глаза ладонью и едва сдержал стон.
– Простите, харен. Она спросила, почему вы такой… неэмоциональный, и пришлось как-то так объяснить, чтобы не породить ещё больше вопросов.
Лалуша решительно подошла к гостю и, прижавшись всем телом к его голени, положила на его бедро влажные ладошки. Выбрала она, конечно же, больную ногу. Ранхаш ощутил, как внутри яростно вскидывается волк, запрещающий ему даже думать о том, чтобы причинить вред щенку.
– Вы будете ругать папу? – рыжие брови строго сошлись на переносице.
От горячего мягкого тельца по ноге расползлась волна тепла.
– Нет, я пришёл за советом, – Ранхаш сам не мог понять, зачем ответил ребёнку.
Девочка тут же прониклась к нему расположением и заулыбалась.
– Папа умный, он обязательно поможет, – заверила она гостя, беззастенчиво прижимаясь щекой к его колену. – А вы хороший! А ещё красивый и… – малышка запнулась и испуганно вскрикнула, уставившись на ладони харена.
Данетий привстал, а Ранхаш обеспокоенно осмотрел свою одежду, не понимая, что так напугало ребёнка. Лалуша ухватилась за его пальцы и с ужасом уставилась на покрытую красноватыми рубцами ладонь. Губки её задрожали, и Ранхаш вдруг чего-то испугался. Сердце глухо метнулось в груди, и печать на спине запекло.
– Больно? – на него уставились полные слёз и жалости глазищи.
– Совсем нет, – поспешил ответить харен, ощущая смутную тревогу.
– Врёшь! – малявка недоверчиво прищурилась и вдруг дунула на шрамы. – Пусть боль улетит на небушко и упадёт дождиком. Из дождика вырастет травка, а из травки цветочек.
По сердцу расползлось тепло, будто бы малышка дунула на него, а не на шрамы. Ранхаш неожиданно припомнил, что во времена его детства Шидай тоже говорил что-то подобное. Только дыхание лекаря, совмещённое с целебными заклятиями, действительно уносило боль.
– Спасибо, мне стало легче, – рука сама легла на голову девчонки и осторожно помяла её рыжие волосы.
– Жди меня, я сейчас! – Лалуша вывернулась из-под его ладони и бросилась к двери, сверкая розовыми пяточками.
– Простите, – покаянно пробормотал Трибан, хотя искренности в его голосе не было ни на каплю.
– Ничего.
В конце концов, когда-нибудь и у него будут дети. Оказывается, с ними порой приятно иметь дело.
Дверь опять распахнулась, и Лалуша бросилась к Ранхашу.
– Вот, это тебе! Подарок, – и протянула ему куклу.
Трибан поджал губы, чтобы не дать волю смеху, и пообещал себе, что до конца жизни не забудет оторопевший взгляд харена. Тот неуверенно принял презент и повертел его. Добротно сделанная деревянная кукла была достойна того, чтобы встать в один ряд с творениями столичных мастеров. Высотой в локоть, с подвижными руками и ногами, мягкими тёмно-русыми волосами и реалистично выточенным лицом. На нём и замер взгляд Ранхаша.
– Извините, – в этот раз в голосе данетия было куда больше искренности. – Лалуша попросила сделать ведьму-злодейку, а мы тогда только-только отловили Амайяриду и у меня все мысли были заняты ею. Случайно вышло, но вышло неплохо.
– И она не злодейка! – Лалуша оскорблённо воззрилась на отца. – Она королева-магиня!
– Ну я же говорю, хорошо получилось, – Трибан подмигнул дочери, и та сменила гнев на милость.
– Тебе нравится? – с надеждой спросила Лалуша, упираясь ладонями в колени харена.
Тот поднял к глазам деревянную Майяри, облачённую в богатое бархатное платье с золотой и серебряной вышивкой. Кукла действительно была хороша, и её не портили ни строгое выражение лица, ни надменный взгляд. Наоборот, это добавляло достоверности, даже дух перехватывало.