Также из Москвы мы получили Руководства и Наставления по организации связи, рекомендовавшие с целью радиомаскировки соблюдать меры скрытности и ограничивать применение радиосредств, особенно до начала операций. Все они были выработаны на основе опыта первых месяцев войны. Эти меры повысили эффективность противодействия радиоразведке противника.
Еще порадовали наши радисты тем, что несколько раз были запеленгованы немецкие радиостанции, работающие в советском тылу в прифронтовой полосе. По тревоге поднималось несколько отделений разведчиков первой роты для точечного прочесывания предполагаемых мест, откуда велись передачи. произошедших в течении пары недель. В течение десяти дней из восьми, выявленных нашими радистами случаев, когда предполагалось, что вражеская радиостанция работает в нашем тылу, разведчики-следопыты дважды смогли выследить и задержать немецких радистов, которых мы передавали в контрразведку армии.
Бойцы второй роты и роты глубинной разведки ходили за линию фронта, устраивая отстрел офицеров и различные диверсии путем минирования и подрывов техники, железнодорожного полотна и других объектов военного назначения. Всё, что было посерьезней - фотографировалось, потом ротные фотографы, вначале под руководством Савенко, а далее самостоятельно, проявляли пленку и печатали фотографии, создавая боевой архив. В эти же дни к нам в часть подошли двое мужичков, своим видом напоминающих интеллигенцию в очень тяжелом финансовом положении, и попросились записать их в часть.
Часовой, вызвав начальника дежурной смены, передал ему визитеров, а сам продолжил свое дежурство.
«Кто такие и чего вы хотите?» - задал вопрос сержант.
Мужички представились артистами Волоколамской театральной студии при доме железнодорожников и выразили желание записаться в армию для борьбы с врагом.
- Хлипкие вы, товарищи, у нас тяжело будет.
- Мы знаем, что вы разведчасть, и у вас большие требования к кандидатам, но мы тоже хотели бы помочь нашим.
В это время я возвратился из штаба армии, и застал этот разговор.
«Здравия желаю, товарищ капитан, - приветствовал меня старший караула, и добавил уже для мужичков, - вот наш товарищ командир, обратитесь к нему, может быть и найдет для вас дело».
Я повторил вопросы сержанта, касающиеся того, кто они такие вообще.
- Артисты, говорите, куда б вас тогда бы пристроить, товарищи артисты.
- Вообще-то мы не совсем артисты. Мы обслуживающий персонал, гримеры мы, но иногда и к ролям привлекались в эпизодах.
- Гри-и-имеры, а есть у вас инвентарь по профилю вашему?
- С собой нет, но кое-что есть дома, а кое-что должно остаться в кладовке в доме культуры.
- Сержант, организуй-ка, пожалуйста, дежурную машину.
Водитель, я и оба мужичка сели в нее, и мы поехали, для начала, в дом культуры. По пути мужики рассказали, что они отец и сын работали в театре, с подходом немцев театр закрылся, они с другими горожанами рыли окопы перед городом, потом перебивались случайными заработками, типа разгрузи-принеси, в том числе и на немцев. Вначале считали, что не дело интеллигенции в окопах сидеть, но насмотревшись на оккупантов, изменили свое мнение и твердо решили вступить в ряды Красной армии.
В доме культуры располагался штаб с сопутствующими службами танкового полка. Я договорился о пропуске нас в помещение кладовки и изъятии специнвентаря. Там мы увидели лежащие в запустении парики, старые наряды, камзолы, какие–то канделябры с подсвечниками, атласные шторы и прочего театрального реквизита. Я отправил водителя за полуторкой и десятком бойцов, чтобы быстро вывезти это к нам. Отдельно стояла косметика от «Dior” в советском исполнении, то есть кулечки с мелом, сурьмой, какими-то красителями, накладками на волосы и лицо.
- Что дома у вас?
- Более цивильное, и все то, что смогли сохранить в чистоте: наборы парикмахерского и макияжного инструмента, вкладыши в нос, рот, накладки на руки, парики, которые получше, тональные мази и крема.
- Вас проверят наши кадры, всю ли вы о себе правду сказали, после чего будете зачислены в батальон или переданы в комендатуру.
Через два дня отец Митрофан Иванович и сын Василий Перовы были зачислены рядовыми в батальон под руку Конышева. А на следующий день начались двухчасовые занятия с группами бойцов по гримированию, одна группа заканчивала занятия и на урок приходила следующая. В состав занятия входила теоретическая часть и условно практическая из-за необходимости беречь материалы. Филиппову поручалось где угодно, хоть в Большом театре, достать инвентарь по списку, выданному старшим Перовым. Вася больше вел практические занятия, а отец его результат.