Недолго я прощался с жизнью. Всего через несколько секунд интенсивность свечения резко уменьшилась. Снаружи крики и выстрелы. Кажется, про меня окончательно забыли. Встаю в остатках почти уничтоженной кабины в полный рост, и тут же начинаю стрелять. Почти рядом локомобиль Керы, он выглядит немногим лучше моего. Вот кто меня спас. Вокруг полно наших бойцов с белыми повязками на рукавах, добивают последних чистых.
Мое появление вышло решающим. Эта группа прекратила существование в считанные секунды. Стоя на возвышении оглядываюсь по сторонам. Нахожу локомобиль Сетоса — он, кажется, раздавил еще одну группу чистых, поменьше чем наша. Там было около дюжины монахов. С остальными уже справились и без нас. По всему лагерю продолжается стрельба. Где-то послушники уже разбежались, где-то еще сопротивляются. Время от времени видны вспышки очищающего света, но одиночных монахов быстро давят, причем не обязательно наши бойцы. Среди заключенных немало тех, кто решил отомстить. Оружие забирают у мертвых послушников, а иногда обходятся и вовсе без оного — я как раз успеваю увидеть, как десяток узников голыми руками рвут одинокого монаха на части. Получается, победили?
Меня кто-то сдергивает с локомобиля и тащит в сторону. Начать отбиваться не успеваю — узнаю Конрута.
— Ты что идиот? Котел в машине того и гляди взорвется, а ты стоишь, filius tu canis et cameli! Или тебе по голове досталось?
— Конрут, отправь кого-нибудь охранять машины, а то на них сейчас местные заключенные разбегутся! — отвечать некогда, нужно донести важное, пока помню.
— Уже отправил, — отмахнулся Конрут. — Не расслабляйся, парень. Чистых мы выбили, но работы еще полно. Пленных организовать, да и иных мы еще не нашли. Здесь их нет.
— Они в замке, — вклинилась появившаяся рядом Исмем. — Я уже успела расспросить местных. Всех, кто заинтересовал чистых разместили там. Говорили, что и нелюдей видели.
— Идем туда, — кивает Конрут, и начинает раздавать указания «ополченцам», которые начали понемногу стекаться к командиру. Что-то мало их. Надеюсь, это потому что большинство потерялось в суете, а не потому, что у нас такие огромные потери.
А потом мы отправились к замку. Теперь, когда организованное сопротивление чистых подавлено полностью, это не сложно, хотя некоторые трудности все-таки присутствуют. Прежде всего из-за мечущихся туда-сюда узников лагеря. Как-то неожиданно оказалось, что их очень много, хотя еще несколько минут назад это не бросалось в глаза так сильно. Удивительно, как люди могут прятаться и не отсвечивать на такой относительно ровной и хорошо проглядываемой местности? Когда заварушка только началась, я даже удивлялся, куда все заключенные подевались! Похоже большинство просто ухитрялись не попадаться под ноги.
Замок Орсини господствует над озером. Как и триста лет назад он окружен стенами, и башни его все так же неприступны. Хорошо сохранился замок, если бы он был подготовлен к обороне, без пушек взять это сооружение было бы невозможно даже гораздо большими силами, чем есть у нас. Хорошо, что чистые даже не рассматривали возможность нападения. Монахи покинули замок через главные ворота и даже не побеспокоились о том, чтобы их прикрыть, так что мы просто вошли. Просторный внутренний двор и множество дверей, которые ведут во помещения.
— Ну что, разделимся? — сам не знаю, откуда у меня возникла эта дурная эйфория. Шутку, естественно, никто не понял — Конрут вообще пальцем у виска покрутил на мое предложение. Впрочем, выбирать особо не пришлось. Открыта была только одна из многочисленных дверей, туда мы и отправились. Прямо у входа расположился сторожевой пост. Или, может быть пропускной пункт — я не успел понять. Просто две скамьи у стен коридора, на которых сидели по двое послушников с каждой стороны. О происходящем они ровным счетом ничего не знали. Их, скорее всего, и оставили-то здесь потому что просто забыли. Увидев входящих, наряженных в такие же балахоны, послушники, вместо того, чтобы нас остановить, бросились с вопросами. Конрут и Кера справились быстро, и даже обошлись кинжалами — незачем шуметь лишний раз, мало ли кто еще здесь бродит.