— А ведь всех слуг проверяли, когда на работу принимали. Недоработка, глава, и серьезная. Моя вина. Да еще голубя как-то пронесла, да так, что никто не заметил. Птицу ведь и кормить надо! Ох и будет кому-то… И не дай боги, это не простое раздолбайство!
— Ты смотри только не сильно лютуй, — слегка опасливо покосился на него Маркус. — Причину выяснить надо, и если это не случайность… ну ты сам знаешь. А если проглядели — то что ж теперь, такое бывает.
— Ну ты уж не учи меня, как мне подчиненных строить, — хмыкнул доминус Флавий. — Разберусь. И не о том сейчас речь. Надо бы как-то выяснить, кому эта птичка письма передает.
— Вот и выясняй, — кивнул дядя. — Убедиться надо обязательно, хотя я и подозреваю, кто у нас такой шустрый.
— Вы поделитесь своими подозрениями, доминус Маркус? — спросил я.
— Диего, мальчик, давай обойдемся без этой официальщины. В семье мы друг другу не выкаем. Зови меня Маркус, или дядя. Последнее мне будет даже приятнее. Что касается твоего вопроса… — патриарх Ортес тяжело вздохнул. — Я предпочел бы, чтобы ты не забивал пока себе голову этой грязью. Проблема есть, и я очень благодарен тебе и вам, великая, что вы ее обозначили, но решение оставь, пожалуйста, мне.
Это чего это, дядя мне не доверяет? В принципе, логично, хотя и странно в данный момент. Мы еще слишком мало знакомы, чтобы доверять мне какую-то серьезную информацию. И все равно слегка неприятно. Это ведь Кера нашла шпионку… Странное, в общем, решение, и, кажется, даже доминус Флавий слегка удивлен, хотя и пытается этого не показать.
Дядя только договорился с Керой, когда и как она укажет на злодейку, после чего перевел разговор на какие-то незначительные мелочи. Сообщил, что скоро прибывает куча родных и близких, которые просто жаждут познакомиться с найденным родственником, потребовал, чтобы я непременно выполнял все рекомендации доктора Кастула, и уж точно не вздумал вставать, пока рана не начнет заживать, и вообще порекомендовал отдыхать и думать о хорошем, после чего удалился, оставив меня недоумевать.
— Чего это ты так с парнем, глава? — спросил доминус Флавий, когда они вышли из покоев племянника.
— Ты о чем? — удивился Маркус.
— Ну, он вроде как оказал нам большую услугу, а ты так демонстративно отстранил его от участия в этом деле. Вообще-то это мне положено ему не доверять!
— А ты его видел? — остро взглянул на начальника охраны глава. — Парню девятнадцать лет, а у него уже все тело в шрамах. Непонятно, как он вообще живой. Он голодал выживал в неблагонадежных кварталах, потом этот лагерь, смерть родителей, война на севере Ишпаны. Девятнадцать лет! Ему бы за девчонками бегать, с друзьями попойки устраивать, а не это все. Нет уж. Никаких шпионских игр и политики. Найму учителей, чтобы подтянуть знания — судя по речи, мальчик и так достаточно образован, но нужно убедиться. Помогу ему поступить в университет. Детства у него не было, так хоть нормальную юность ему обеспечу. Ну, папаша, если бы я только мог — воскресил бы и прибил заново. Старый дурак!
Доминус Флавий даже приостановился, чтобы недоуменно посмотреть на главу семьи.
— Что ты на меня так смотришь?
— Удивляюсь. Ты в глаза-то этому мальчишке смотрел? Да у меня не все солдаты после африканского похода такими были. Я даже представить себе боюсь, сколько крови на парне, своей и чужой. Нет у него юности, и не будет больше никогда. Спокойная жизнь — да, нужна. Очень нужна. Но лучше бы ты не пытался засунуть его в детские пеленки. Не выйдет из этого ничего хорошего.
— А это уж ты сам позволь мне решать, что лучше для моего племянника! — возмутился доминус Маркус. — Крови на нем много, тоже мне! Ничего, отмоем как-нибудь.
Когда Кера в лицах пересказала мне содержимое разговора дяди и главного охранника, я потерял сознание. Ничего удивительного — хохотать с дыркой в груди глупо и опасно, но я просто не удержался. Вот дядя дает… Очнувшись, дал себе слово поберечься, пока не приду в себя, и следующие три дня дисциплинированно выполнял собственную клятву. На удивление, мне в самом деле становилось лучше, и рана заживала значительно быстрее, чем в первый раз. Самое главное, я наконец-то избавился от вялотекущего воспаления, которое как пылесос вытягивало силы и не давало нормально соображать из-за жара.
Следующие несколько дней ознаменовались постепенным знакомством с многочисленными родственниками — кузенами и прочими. Все проходило в щадящем режиме, поскольку меня из категории «больных» пока не исключили. Однако дядя грозился, что как только я встану на ноги, он непременно устроит пир в честь моего воссоединения с семьей, где уже представит меня официально всему высшему обществу Рима. Ну, по крайней мере представителям как минимум двух десятков семей, дружественных и не очень.