Для Маттиаса Меч был не просто оружием – он был живым существом. Ближе друга, роднее брата, которого у Маттиаса никогда не было. Быть может, дороже самых любимых – жены и сына. Не просто Меч – осколок Небес, воплощение лучшего в его собственной душе.
И эту драгоценную святыню Маттиас потерял. Потерял по собственной вине.
Что ж, если теперь сон его сбудется – он сочтет это заслуженной карой.
– Венков и медалей у нас здесь нет, – усмехнулся Клуни, – да и на роль Королевы Красоты претендентов немного. Каким же будет приз для победителя?
– Если я выиграю бой – ты отдашь девушку и Меч и уйдешь из Края Цветущих Мхов, вместе со своей шайкой, – спокойно ответил Маттиас. – Если выиграешь ты… чего ты хочешь, Клуни Хлыст?
– Выиграю или проиграю – монахи Рэдволла все равно не откроют мне ворота по доброй воле, верно? Что ж, мне хватит твоей смерти. И того, что этот юный спортсмен, – Клуни кивнул в сторону Питера, – расскажет всем жителям Цветущих Мхов, как их Защитник пал, сраженный собственным священным Мечом!
Маттиас пошатнулся, словно от пощечины, но не опустил взгляд.
– Согласен, – ответил он. – Но если выиграю я – откуда мне знать, что ты исполнишь договор? Что отпустишь нас живыми?
– Неоткуда, – ощерил желтые резцы Клуни. – Придется тебе положиться на мое честное слово. Эй, Сыроед, дай ему свой меч и щит!
«Маттиас, остановись!» – хотел воскликнуть Питер – но что-то сжало ему горло, и оттуда не вылетело ни звука. Да и в любом случае, останавливаться было уже поздно.
Разбойники расступились к стенам, образовав круг. На мордах их читалось нетерпеливое ожидание: никто не сомневался, что их предводитель разделается с Маттиасом, словно с надоедливой мухой.
Кто-то протиснулся к Питеру и потянул его за рукав. Обернувшись, он с удивлением увидел сестру. Роза-Лилия была бледна и утомлена на вид, но жива и – по крайней мере, снаружи – цела и невредима.
– Рози! – тихо воскликнул Питер. – Я думал, ты сидишь взаперти… Ну как ты?
– Со мной все в порядке, – так же тихо и торопливо ответила Рози.
Брат и сестра обнялись.
– Но ты… Клуни тебя не… не обидел? – нерешительно спросил Питер.
– Все хорошо, – успокоила его Рози. – Он меня и когтем не тронул!
И это была чистая правда. Хотя остаток ночи после неудачного побега Рози провела у него в покоях. Клуни ругал ее последними словами, угрожал посадить на цепь, если она еще раз выкинет какую-нибудь штуку, заявил, что теперь будет держать при себе и глаз с нее не спускать – но не тронул и кончиком хвоста. Он сдержал свое слово.
Маттиас подошел к ним.
– Когда начнется бой, – тихо сказал он, – все взгляды будут обращены на нас с Клуни. За вами никто следить не будет. Воспользуйтесь моментом и бегите через подземный ход!
Брат и сестра переглянулись.
– Я никуда не побегу, – твердо ответил Питер. – Я останусь с Маттиасом до конца. Но ты, Рози…
– Думаешь, я вас брошу? – отрезала она.
– Поединок начинается! – громко и торжественно, на манер герольда на турнире, объявил Сыроед.
Противники начали сходиться. Меч Мартина сверкал в лапах у Клуни, словно застывший в металле солнечный луч – но воин, державший его, был темнее ночи. Маттиас, бледный, как снег, что-то беззвучно шептал, не сводя глаз с Меча.
Клуни нанес первый удар: воспользовавшись тем, что все внимание противника было устремлено на Меч, он сделал выпад хвостом, попытавшись подсечь врага и сбить с ног. Маттиас вовремя отпрыгнул – и тут же ринулся вперед и попытался ударить врага клинком в бок. Но Клуни развернулся и отбил его удар с такой силой, что Маттиас пошатнулся и едва устоял на ногах.
Битва продолжалась. Оба наносили мощные удары и отбивали их мечами и щитами; клинок скрещивался с клинком, и в воздухе стоял звон и скрежет.
Каждый удар вражеского Меча больно отдавался у Маттиаса в сердце. До начала битвы Воитель надеялся – на это и был его расчет – что Меч Мартина не подчинится злодею, не поднимется против своего истинного владельца. Но, похоже, он ошибался. Меч лежал в руке у Клуни так, словно для него и был выкован, и повиновался ему, как продолжение его собственной лапы. Это было невыносимо, противоестественно – и причиняло куда большую боль, чем любая рана, нанесенная телу. Как ни безумно это звучит, Маттиасу казалось, что он сражается с самим собой.
И все же он не сдавался. Клуни теснил его к стене; но Маттиас отчаянно отбивался, парируя выпады противника или уклоняясь от них, избегая хлестких ударов хвоста. Пару раз ему удавалось даже нанести врагу глубокие царапины клинком или острым краем щита. Крысы-разбойники, поначалу встретившие его криками и насмешками, теперь примолкли: им стало ясно, что Клуни встретился с серьезным соперником.
Маттиас изнемогал. Теперь он начал понимать, почему так успешно сопротивлялся Хлысту в тот раз, семь лет назад, совсем несмышленым и необученным мышонком. Тогда Меч придавал ему сил и ослаблял его противника – теперь же каждый удар Меча словно вытягивал из него силы. Все оставили его – и дух Мартина, и небеса, которым он так верил…
– Держись, Маттиас! – послышался совсем рядом голос Питера.
Что ж, хоть кто-то его не бросил.
– Можешь убить меня, Клуни! – вскричал Маттиас сквозь звон мечей. – Можешь отнять у меня все – но Рэдволл тебе не достанется!
Клуни зарычал в ответ и бросился на него с удвоенной яростью. Хвост его, взметнувшись в воздух, хлестнул Маттиаса по щеке, точно кнут, и оставил на ней кровавый рубец. Меч Мартина взлетел над головой Воителя, ярко сверкнув на солнце, и ослепительным пламенем засияли таинственные руны, выжженные на клинке…
В этот миг Маттиас понял их значение.
– Пусть свершится воля небес! – с этими словами он отбросил меч и щит и остановился, раскинув лапы крестом.
Клуни замер, в ярости и недоумении воззрившись на него.
– Это еще что?! Бери меч и дерись, чтоб тебя! – взревел он.
Маттиас покачал головой.
– Мне было видение, что я погибну от Меча Мартина, – проговорил он. – Если такова воля небес, если моя смерть каким-то неведомым образом защитит Рэдволл – пусть так и будет!
Крысы-разбойники радостно зашумели – но тут же притихли, когда предводитель обвел их свирепым взглядом своего единственного глаза.
Двумя широкими шагами Клуни приблизился к Маттиасу вплотную. Занес над его головой Меч…
И опустил. На морде его отражалась ярость и бессилие.
– Будь ты проклят! – прорычал он. – Будь проклят этот чертов Меч!
Маттиас широко раскрыл глаза.
– Не можешь зарубить безоружного? – спросил он.
– Еще чего! Разумеется, могу! – заорал Клуни, со злобой чиркнув Мечом о камни. – Но зачем? На кой черт мне тебя убивать, если это будет не победа, а избиение младенцев? Пропади он пропадом, этот Меч: пока я не взял его в лапы, никогда об этом не задумывался… Бери оружие и дерись, трусливый ублюдок!
В этот миг на двор замка пала огромная тень, и громкий скрипучий голос у них над головами проговорил:
– Клуни, дружище, я только что из Елового Бора – и там такое творится!..
– Я занят! – рявкнул Клуни.
– Ну так прервись на минутку. Это важно. А твой мелкий серый приятель никуда не убежит. У меня две новости, Клуни, одна хорошая, да и вторая, пожалуй, тоже ничего…
– Так выкладывай поскорее! – прорычал Клуни.
Стервятник щелкнул клювом и облизнулся; физиономия его выражала настоящее блаженство.
– Во-первых, – заговорил он, – ты бы только видел, сколько там трупов!
Клуни вздрогнул и наконец оторвал взгляд от Маттиаса.
– Где, черт тебя побери?
– В Еловом Бору. Весь лес, можно сказать, завален превосходной свежей мертвечиной – хватит на обед для сотни таких, как я, и еще останется! Не думаю, что хоть один зверь там остался в живых. Разве только, может, древолазы на деревьях отсиживаются.