Фраза о «певцах светлых сторон», произнесенная на летучке по адресу героя, дает основания предполагать, что рассказ автобиографический, что «бывший щенок» не кто иной, как сам Зверев. Но это, разумеется, не так. Перед нами не автопортрет, а довольно злая карикатура. Но автобиографический характер этого разоблачающего шаржа все же не вызывает сомнений. Это, так сказать, автошарж.
Маркс говорил, что человечество смеясь расстается со своим прошлым. Очевидно, не только человечество, но и человек тоже.
Когда настали новые времена (смерть Сталина, «оттепель», XX съезд), почти все «певцы светлых сторон» сошли со сцены, а вскоре канули в небытие. Одни оказались прочно забыты — сегодня мало кому известны их имена. Имена других превратились в сатирические символы, в отрицательные примеры.
Лишь немногие из них сумели «перестроиться». Я взял это слово в кавычки, потому что выражение «сумели перестроиться», понятое буквально, может быть истолковано как умение приспособиться, примениться к новым обстоятельствам. Правильнее было бы сказать, что лишь немногие в этих новых условиях сумели по-настоящему обрести себя.
Илья Зверев был в числе этих немногих.
Ему это удалось, потому что его (как и другого «певца светлых сторон», выросшего впоследствии в одного из самых замечательных наших публицистов, — Анатолия Аграновского) новые времена не застали врасплох. Это значит, что и раньше, при Сталине, общественную и политическую атмосферу, царившую в стране, он инстинктивно, а может быть, даже и вполне осознанно воспринимал как уродливую, ненормальную, искажающую человека и все естественные человеческие отношения.
Тем не менее «перестроиться» было совсем не просто. Ведь у него к тому времени уже выработались какие-то свои приемы, свои творческие навыки. Как он сам выразился однажды по этому поводу в одном откровенном разговоре, приходилось реконструировать свой самолет в полете.
О том, в какой мере это ему удалось, пожалуй, красноречивее всего свидетельствует рассказ «Защитник Седов», один из лучших его рассказов.
Сюжет рассказа предельно прост. Дело происходит где-то в середине 30-х годов. Скорее всего в том самом, который дал имя целой эпохе, — 37-м. В десять часов вечера в квартире московского адвоката Седова зазвонил звонок. Поборов естественный страх, адвокат открыл дверь. На пороге стояли три женщины. У адвоката отлегло от сердца. Но дело оказалось скверное. Четыре человека приговорены к расстрелу. Приговор вот-вот будет приведен в исполнение. Вся надежда только на него, на Седова.
Вмешиваться в такие дела в ту пору было совершеннейшим безумием. Но Седов вмешался. И выиграл дело. Все четверо обвиняемых были оправданы.
Каждого, кто хоть немного представляет себе описываемые времена, история эта не может не поразить своим откровенным неправдоподобием. Начать с того, что такие дела крайне редко слушались в суде. Для них существовали тройки, ОСО (Особое совещание). Приговор выносился за полторы минуты и обжалованию не подлежал. А тут — суд, с адвокатом, народными заседателями и прочими реликтами давно упраздненных правовых институтов.
Такие случаи, положим, бывали. Но что в этих обстоятельствах мог поделать адвокат, даже если он был человеком исключительной порядочности и отчаянной храбрости? В самом лучшем случае — произнести пылкую речь, в которой подробно говорилось бы о том, каким омерзением наполняют его душу чудовищные злодеяния его подзащитного. А в заключение робко намекнуть, что он все же надеется на милосердие и гуманность сурового пролетарского суда.
Поведение адвоката Седова в рассказе Ильи Зверева, а главное, одержанная им победа — все это кажется красивой сказкой. Вместо кровавого кошмара нам преподносят что-то вроде святочного рассказа…
На самом деле, однако, история, рассказанная Зверевым, ужасна. И страшный механизм созданной Сталиным карательной машины раскрыт в этой «благополучной» истории с куда большей разоблачительной силой, чем если бы у нее был другой, не столь «благополучный» финал.
В своем героическом стремлении добиться справедливости защитник Седов доходит до самой вершины тогдашней юридической иерархии. Его принимает и доклад его выслушивает «Большой прокурор»:
«…Седов говорил все громче:
— Ведь это наш с вами хлеб! Священная задача! Не допустить, чтобы именем республики был вынесен хоть один неправедный приговор! Чтобы наше право…