- Все равно, - сказал, мотнув головой тот. - Вред бы он тебе никогда не причинил.
- То есть последнее мое предположение ты не отрицаешь, – хмыкнув, произнес Мстислав и, вздохнув, добавил:
- Я знаю, Ярко. Я верил твоему отцу. Не скажу, что безоговорочно. Но… верил. Вот, только, он сделал все, чтобы я поменял свое мнение.
Верьяна он нагнал тогда в одном придорожном трактире. Вбежал в питейный зал, не обернувшись, как есть. Перепугал народ оскалом и утробным рыком.
- Мстислав, - охнул Верьян. – Ты почему здесь?
- З-за что? – Прорычал Стива. Делая шаг навстречу человеку, заменившему ему отца. – Чем я мешал?
- Ты о чем?
- Твой талисман сдох. Как сдох бы, и я, если бы не озаботился дополнительной защитой. Ты… - Он прыгнул и едва не сбил Верьяна с ног. – Я все готов был для вашей семьи сделать. - Услышал щелчок и отскочил. Арбалетный болт просвистел возле головы, лишь слегка оцарапав ухо.
- Не стрелять! – Заорал Верьян, поднимая руку. – НЕ СТРЕЛЯТЬ! Мстислав, послушай…
Стива попятился, обвел безумным взглядом все помещение.
- Ты пожалеешь. Видят боги, за все, что ты мне сделал тебе и твоей семье я отомщу. – С этими словами Стива выскользнул из таверны.
Ему поверили, должно быть потому, что он и сам почти верил во все то, что говорил. С ним связались почти сразу. Предложили помочь стереть с лица землю весь род Любицких. Мстислав, подумав, предложение принял. Вот, только, тогда Стива еще не знал, что Верьян так же поверил в этот его спектакль, и весь тщательно спланированный план полетит псу под хвост.
Ночь за городом другая. Удивительно яркая, полная луна, окруженная ватагой маленьких, но не менее ярких звезд-фонариков, причудливые тени деревьев, свежий ветер, несущий с собой запахи разнотравья и ели. Ларион натаскал веток, достал из большого дорожного мешка два одеяла: одно взял себе, другое - дал Мире. Костер он разводить не стал, дабы не привлекать ненужное внимание. И пусть погода нежаркая, под шерстяным одеялом совсем не холодно, только у Славки нос немножко мерзнет. Но и это не беда: всего-то и нужно, что укутаться в одеяло с головой. Куда хуже, что раньше Славке в лесу ночевать не приходилось. Она уснуть не может, ворочается долго на еловом лапнике. От конной езды все тело болит. Над ухом алчно комары пищат. А еще звуки посторонние ее пугают: хруст ветки, уханье совы, да и вой волков где-то вдали совсем не настраивают на сонный лад.
- Уж не тебе их бояться. – Посмеивается в бороду Ларион, когда Славка решается поделиться своими страхами. – Они сюда не заявятся. Тебя чуют. Разве что вожак придет познакомиться, да молодняк любопытный, но то знакомство: обнюхают и уйдут. – Так что, спи, давай.
Но Славке все равно не спится. Она боится. Пусть не волков, но темноты, в которой может скрываться кто угодно. Завтрашнего дня, что наверняка принесет очередные неприятности, холода, вот, еще, да и будущего своего. Долго с ней еще будет Ларион нянчиться? А, вдруг, надоест ему Славка. Она ведь даже на лошади ездить не умеет. Так и норовит с седла слететь. Уж показывал Ларион ей, показывал, но тяжела для Славки наука оказалась. Вчера полдня в одном седле проскакали. Хоть Ларион и для Мирославы лошадку раздобыл: небольшую, чалую, с мягкими бархатистыми губами и шикарным хвостом - так и вез в поводу.
А ведь вчера из городка они уехали, едва забрезжил рассвет. И, думается Славке, что отправились бы и того раньше, если бы удалось быстрее разжиться лошадьми, да нехитрым скарбом в дорогу. Ларион опасался. И Славка даже знала - чего: дядя не станет упускать удобного случая, чтобы избавиться от неугодной племянницы и стать полноправным наследником – не тот он человек.
Славке быть обузой не нравится. Она пытается найти выход из положения и, к пущей своей радости, его находит. А сон… он приходит, перед самым рассветом, и Славке кажется, что стоит ей закрыть глаза, как ее уже будят.
Ларион на предложение Славки задумчивым хмыканьем отвечает, а после одобрительно кивает. Ободренная его согласием, она садится на корточки, обхватывает колени тонкими руками и, неуклюже кувыркнувшись через голову, оборачивается второй раз за жизнь. Сотни запахов разом ударяют в нос, обостряется и без того чуткий слух. Славка замирает, широко расставив тонкие лапы и ошалело пасть разевает. В прошлый раз Мире было не до того, чтобы прислушиваться к своим ощущениям – испугалась больно. Теперь же все иначе. Славка с удивлением обнаруживает, что там за кустами малины лисья нора скрывается. А всего в двадцати шагах заяц прячется. Бесстрашный, наглый русак. Так и хочется, проучить. Славка трясет головой, давя в себе охотничьи инстинкты. А Ларион кашлем пытается скрыть рвущийся наружу смешок и говорит весело: