зывал прихожан маслом от лампадки. И стали совершаться исцеления. С изумлением и вдохновением благодарил молодой священник Матерь Божию. Сугубая молитва совершалась всегда перед иконой той. Общинка была маленькая, отец Нестор всех кормил при храме. Скудно порой, но отказа в трапезе не было никому. Однажды гостил у него знакомый Иеромонах. И когда тому пора было возвращаться к себе, торопился на службу, но на автобус опоздали по вине отца Нестора, то пошли к хозяину единственной в деревне машины, а “Москвич” его оказался полностью разобранным. Иеромонах начал было ворчать, вот, мол, из-за тебя на службу опаздываю. Отец Нестор стал молиться, сказал: “Сейчас Матерь Божия поможет...” И вдруг к его прихожанке едет знакомый на “Тойоте” - удивительное дело для глухого села. “Подвезешь?” - “Конечно!” Много таких случаев бывало в жизни его. Он полностью был в воле Божией. Все - в молитве. Но это оставалось сокрытым от посторонних. Бывало, впрочем, и явное. Однажды молился отец Нестор в алтаре. А в это время ударила шаровая молния. Загорелся чердак. Люди побежали с ведрами заливать огонь, а отец Нестор не стал прерывать молитву: “Ну что, ничего,” - стоял и молился. Плеснули ведро - мало, огонь не ослабевал. Упал плеснувший - к горящим стропилам нельзя было приблизиться, огонь все усиливался. Отец Нестор спокойно продолжал молиться, и вдруг - еще каких-то два-три ведра - все сильно зашипело, пламя само собою погасло. Как-то летом сидел отец Нестор на сеновале со своим близким другом Виктором, расписывавшим ему храм, признался: “Знаешь, я ведь Матерь Божию молил даровать мне венец мученический”. Виктор - немного постарше, раньше воцерковившийся, помогавший в свое время воцерковиться Коле Савчуку, сказал с улыбкой: “Ишь ты, хитрый какой! Мы тут скорби терпи, а он раз - и в Царствие Небесное. Да венца мученического достойным надо быть! Тебе еще лямку приходского священника тянуть и тянуть!” - “Да, да, понимаю... Но я молился...” Любил отец Нестор книги духовные. Близки ему были труды отца Серафима (Роуза) из далекой Америки. Портрет отца Серафима висел в келье его на стене. И старался он много, чтобы люди имели удобную возможность покупать душеполезную литературу. На многих железнодорожных станциях устраивал лавки с православной литературой. Прямой он был и открытый, и многие из начальников железной дороги уважали его. Знал отец Нестор ревность о Христе миссионерскую, апостольской подобную. Когда началась война в Абхазии, болела душа его. Говорила светская пропаганда, что христиане с мусульманами воюют. Но бывал он прежде в Абхазии, знал правду: не мусульмане абхазы, хотя часть их и находятся под влиянием мусульманства. Не мусульмане и не язычники, ведают свою православную историю. Нет в Абхазии ни одной мечети, зато храмы Православные древние имеются. И написал отец Нестор прошение Святейшему Патриарху Алексию II направить его миссионером туда, думая: “Вот ради этого я готов Жарки оставить даже на время”. Но не было на то благословения, а старец Иоанн (Крестьянкин) написал ему: “Какая мать бросит своих детей и уедет к чужим?” И понял отец Нестор, и пребыл в послушании. Но прежде доводилось бывать в Абхазии в отпуск свой. Знал там места, потрясающие красотой своей, но тревожные и опасные. Горные тропы, боевики, вооруженные до зубов, ОМОН, снайперы в секретах. Смерть на каждом шагу подкарауливает людей. Много он проповедовал среди казаков, солдат, но вопросы, когда рядом нешуточная опасность, были другого характера, не то, что в мирных землях. Люди не тянулись, а прямо-таки бросались к священнику. Смерть рядом, рядом и Бог. Однажды в глухом месте встретился вдруг отцу Нестору вооруженный автоматом человек страшноватого вида, угрожающе смотревший в его сторону. Ничего хорошего от встреч таких не бывает. Но не испугался Иерей Божий. Смотрит, а у человека того голова повязана лентой с молитвой “Живый в помощи Вышняго”. “Это почему ты под благословение не подходишь? Видишь, перед тобой священник православный!” - Не растерялся он и буквально скомандовал: “А ну, на колени!” И пал тот на колени, принимая благословение, и миром разошлись. Молитвой жил отец Нестор. Однажды - стоял райской красоты сентябрь - прошел он по горам километров двадцать. Горы - не равнина, спутники его с ног валились, остановились в подходящем месте на ночлег. “Я хочу уединиться, помолиться. Есть ли здесь подходящее место?” - спросил. - “Есть охотничья хижина, вверх в семи километрах. Идти по снегу”. И пошел. Пришел, молился. Нашел кое-какие припасы, стал готовить еду. И вдруг вваливаются люди с оружием, быть может, браконьеры: “Ты кто такой?” - “Вы что, - отвечает, - священника не видели никогда? Все под благословение, руки сложить вот так”. Встали, благословил. И начал проповедовать. После еды спать захотелось, а люди те все просили: “Нет, нет, Батюшка, продолжай!” К 14 сентября, к празднику Воздвижения Креста Господня, в горах неожиданно выпал снег. Вчера еще малину ели, лошадей пасли, а сегодня... И в самый праздник воздвиг отец Нестор со спутниками своими крест в горах, почти на самой границе России. ...Заканчивался отпуск, нужно было возвращаться в родные Жарки. Келья отца Нестора была скромная: аналой перед Феодоровской иконой Матери Божией, жесткие нары с матрацем, шкафчик, да стол письменный. На стене - фотографии крестников, о которых молился. Кроме подрясников да мантии, не было личных вещей у него. Были, правда, духовные книги, которые он так любил, и среди них всегда - новый номер особо любимого им журнала “Русскiй Паломникъ”. Была у него в доме и вторая, более уютная, комната - для гостей. Зимой печку топил очень редко. Иногда приходилось идти по пояс в снегу в соседнее село соборовать. Вернется устав¬ший, но станет сразу на молитву, потом отдохнет па¬ру часиков и - на службу, на правило. Но об ¬аскетической жизни его мало кто догадывался. Внешне он всегда оставался очень общительным и веселым человеком. Однажды летом был он в Юрьевце. Темнело, и его духовное чадо Галина предложила остаться на ночь, но Батюшка сказал тогда: “Да нет, зачем, тут двадцать километров. Ночью так хорошо: я пока пойду, помолюсь, всех вас помяну”. Во время службы он неизменно по памяти, без помянника, поминал тех, о ком часто молился. Это занимало у него минут десять. Несколько сотен имен. На всех молебнах поминал обязательно всех. Года за два, за три до смерти признавался, что имеет горячее желание получить мученический венец. Говорил: “В молодости я был грешным человеком. Господь милостью Своей привел меня послужить Ему священником, а чем я могу Его отблагодарить?” Он молил об этом Матерь Божию. Много скорбей познал страдалец Христов. Многие его не понимали. Господь очищал избранника Своего многоразличными испытаниями. И вновь, когда тяжело бывало на душе, когда сжималось сердце, уходил подвижник на кладбище помолиться и поплакать; и снова - за дело Божие. В 1993 году в Оптиной пустыни пострадали за Христа три монаха в Праздник Воскресения Христова. Отец Нестор, узнав о них, сказал тогда: “Какая смерть для монахов чудесная! - смерть за Христа. Это милость Господня”. Молил он Господа и новомучеников оптинских и ему пострадать за имя Христово. И благословил Господь. Начались на молодого и верного Батюшку сугубые гонения. Некоторые его же чада восставали на него, послушные бесам: не хотели слушать духовника из-за его молодости, считая, что сами опытнее. Хуже было от тех, о ком больше и заботился. Терпел от осуждения - осуждение вместо помощи. Терпел с кротостью. Признавался, что порой сердце так сжималось, но монаху нельзя обижаться. Скорби преодолевал в молитве. Кроток и незлобив был отец Нестор. Не раз диавол подсылал ему служителей своих искушать его. Но прощал он их, зла не держал. Не простил только дерзнувших против Церкви Святой Православной, не простил воров, укравших иконы из храма, помня слова святителя Филарета Московского: “Прощайте врагов своих, сокрушайте врагов Отечества, гнушайтесь врагами Божиими”. Ограбили храм его, и плакало сердце Иерея. И усиливал он вместе со всем приходом молитву. Как увидел разоренный храм, сразу благословил всех прихожан положить по пятьдесят поклонов перед Казанской иконой, акафист отслужил с молебном. А после обегал с молитвой километров двадцать по талому снегу, следы искал. И нашел: увидел у леса машину. Спрятал подрясник в пальто, скуфейку - в карман, бороду укрыл и под видом пьяного подошел к машине посмотреть номера. В машине сидел какой-то бандит-кавказец. “Пьяный” просит: “довези ты до Костяева,” - шатается. Кавказец выскочил, явно намереваясь побить его. Конечно, не будь отец Нестор монахом и с¬вященником, без труда справился бы с бандитом. Но, избегая стычки, постарался зайти, посмотреть номера. Посмотрев же, сказал: “Ну, ладно, ладно, я пойду”. И вскоре вместе с участковым милиционером отправился в погоню. Бандиты стреляли в него из обреза в упор. Но была осечка. Иконы все вернули. Банду задержали. Все молодые. Главарь банды был выпускником института культуры. У него в глазах не было позже ни капли раскаяния. Лишь тюрьмы он боялся, но раскаяния не было. Вскоре приехали домой к отцу Нестору друзья задержанных бандитов, требуя забрать из милиции заявление. Он же сказал им, помня наставление святителя Филарета Московского: “Вы и враги Отечества, и враги Божии. Я простить не могу”. Было зате