И я сразу же оказался награждён нежданной встречей.
Кирт и его десяток. Правда, одетые, как оборванцы. Хуже, чем они снаряжались в Ясене Саул. И кланяющиеся как болванчики, словно в первый раз видят халаты Ордена.
Я едва удержался от гневного вопроса, успел прикусить язык в последний миг. Хорош бы я был, человек с сотней имён и лиц, если бы раскрыл их притворство. Не просто так же они вырядились в эти обноски?
Скривившись, жестом заставил их выпрямиться и строго спросил:
— Вы кто такие и почему сдаёте добычу не Ордену?
Кирт обернулся, словно ища того, кому я задал вопрос, затем снова принялся кланяться:
— Господин, старший, мы бедные искатели. У нас даже нет кисетов. Мы не дотащим добычу до города Меча, а сейчас скупщики Ордена остались только там. Не наказывайте нас, старший господин.
Стражники позади меня зафыркали в сдерживаемом смехе. Я скривился:
— Да кому вы нужны?
Кирт бросился вперёд, ухватил меня за руку, принялся трясти, скороговоркой частя:
— Спасибо, спасибо, господин-старший.
Стражник шагнул ближе, пихнул Кирта в плечо:
— А ну, прочь! Ты бы хоть сначала руки отмыл, прежде чем лапать старшего.
Кирт отскочил, а я положил руку на кисет, сменив зажатую в ней бумажку на тряпку, которой обтёр ладонь и медленно, борясь с желанием прочитать послание, спросил:
— И как, много добыли?
— Нет, господин-старший, какое там, — Кирт махнул рукой. — Уж больно Звери злые в ваших академских лесах. Но мы сюда надолго приехали, ещё освоимся, господин-старший.
Хахпет фыркнул:
— Если не сдохнете.
Я жестом призвал его к молчанию и сложил руки в приветствии идущих:
— Ладно, братья идущие, желаю вам удачи в вашем деле.
И шагнул дальше, к самой большой палатке в этом жалком лагере.
Стоявший перед ней пожилой идущий, не набравший за все прожитые годы даже третьей звезды Мастера, склонился передо мной в поклоне и затараторил:
— Старший, прошу простить меня, но буквально тысячу вдохов назад я заплатил налог за весь этот год.
Хахпет по-прежнему державшийся за моим плечом рассмеялся:
— Ха-ха-ха! Прошло только четыре месяца с прошлого сбора, а ты уже рассчитался за весь только наступивший год? Ловко. И ты можешь доказать это?
Мужчина, который, по сути, был вольным скупщиком всего того, что ватажники тащили из леса Хребта, иногда и без разрешения Ордена, склонился в новом поклоне:
— Конечно, старший. Вот.
Я безразлично оглядел протянутый свиток, жестом указал на него стражнику. Тот быстро проверил его, кивнул:
— Старший Римило, всё верно. Печати Дизир выглядят настоящими.
— Что значит выгляд...
Скупщик осёкся под моим взглядом, торопливо забормотал:
— Старший, у меня и все остальные бумаги в порядке. Всё скупал только у тех...
Жестом я заткнул его, спросил главное:
— Сборщики налогов Дизир, сколько их было, Возвышение, когда и куда они ушли?
Он помедлил, глаза его забегали. Я не стал дожидаться, до чего он додумается. Вдох и на моей ладони лежит артефакт Истины. Пять вдохов и над головой скупщика висит двухцветный Указ Верности Ордену, Послушания и Истины.
Скупщик при виде амулета подобрался, прямо встретил мой взгляд и чётко ответил, не дожидаясь повторения вопросов:
— Десять. Сильные Мастера и Воины, — ткнул рукой влево. — Туда, тысячу вдохов назад, как я и сказал, старший.
Уже шагнув прочь, я вспомнил о распоряжении Шандри и обернулся на скупщика:
— Орден не имеет к тебе претензий. Налог уплачен, в следующий раз Орден придёт за ним только в начале следующего года. Но хочу дать тебе совет, уважаемый.
Скупщик согнулся на миг, отчеканил:
— Да, старший, с радостью приму его.
Я ухмыльнулся:
— Береги свиток. Ходят слухи, что клан Дизир, пока Гарой закрывают глаза, не против спустить две, а то и три шкуры с земель, на которые они не имеют права. Ведь скоро мы вышвырнем их отсюда, и они это знают.
Глаза скупщика сверкнули:
— Да, старший, вы правы, нужно думать о будущем.
Через миг он снова согнулся и на этот раз не торопился выпрямляться.
Медлил и я, глядя на согнутую спину скупщика. Впервые я использовал двухцветную печать и оказался поражён тому, как она действовала. Передо мной словно появился другой человек. Причём для этого Указу даже не пришлось ни разу наказать его. Уверен, он больше не будет скупать незаконную добычу. И вряд ли ещё раз заплатит налог Дизир.
Два цвета воздействуют на мысли? Вот так прямо и просто? И сопротивляться этому могут только сильные духом и Возвышением?