– Знаю, конечно. Асиялов Казим Адамович. Начальник отдела полиции в райцентре.
– Он враз все порешает, если что.
– Он ваш… дядя, кажется?
– Брат. Родной брат. А дядя – это Джамил Дмитриевич. Который в Клещевке дом выстроил недавно. Какой человек! Э! Заслуженный врач! Всю жизнь людей спасал, а теперь на покой ушел. Из города в нашу глушь переехал, к семье.
– Большая у вас семья… – чуть улыбнулся Сомик.
– Большая, Женя, – с гордостью подтвердил Асиялов. – И все – люди уважаемые, серьезные. Всего сами добились, всегда для народа работали… Ну как, Женя? По рукам?
– Нет, – ответил Сомик.
– Как «нет»? – не поверил Асиялов. – Подумать надо?
– Не надо мне думать, – усмехнулся Женя. – Что мне надо, я обдумал уже. У вас все, Гейдар, или… еще какое предложение ко мне имеется?
Меднобородый вдруг с силой ударил себя ладонями по бедрам и разразился громогласной тирадой, ни слова из которой Сомик не понял.
– Потише, – попросил Женя. – Мама в соседней комнате занимается – тетради проверяет.
Асиялов обернулся к бородачу, и тот смолк.
– Все у вас, Гейдар? – снова спросил Сомик.
И тут с директором ЗАО «Шалбуз» случилась странная штука. Он вдруг начал разбухать, как надуваемый шар. Щеки Асиялова надулись и побагровели, глаза выпучились, шапка волос заколыхалась. Женя даже несколько обеспокоился за своего гостя…
Асиялов громко и длинно выдохнул. И поднялся.
– Подумай, Женя, – сказал он чуть сдавленно, – как следует подумай. Завтра-послезавтра жду тебя у себя в конторе. Подумай. А то… нехорошо будет.
Он вышел, и следом вышел его меднобородый сопровождающий. Убрав стаканы и бутылку со стола, Сомик направился во двор, чтобы запереть на ночь калитку.
Этот разговор состоялся в четверг. А в воскресенье поздним вечером на телефон Жени Сомика, завернувшего по делам в соседнюю деревеньку, поступил звонок. Звонил отец Жени.
– Слушай, тут опять эта машина… – голос отца снова явственно отдавал тревогой. – На которой к тебе… эти приезжали. Остановилась у двора, постояла, потом дальше поехала. Потом – гляжу – возвращается малой скоростью. Сейчас опять у двора стоят. Говорил же я тебе…
«Вот настырный сукин сын», – ругнулся про себя Женя по адресу Асиялова. А вслух сказал:
– Сейчас буду. Они что – стоят просто? К вам не пытались зайти?
– Вообще из машины не выходят. Ты быстрее давай, – сказал отец и отключился.
Сомика точно сквозняк по ногами протянул. Он вскочил в дряхлый отцовский «жигуленок», дал задний ход, бросив машину в липкую осеннюю темноту от ярко освещенных желтым домашним светом окон. Резко вывернул на дорогу.
На свет под окна нетвердо ступил косматый мужичок, нежно, как младенца, прижимающий к груди толстый рулон ткани.
– Материальчик-то какой! – бормотал мужичок, икая. – Как раз для сидений… Пассажиры твои точно в люле спать будут. Э, Женек?! Куда ты?..
Ничего этого парень уже не слышал. «Жигуленок» вынес его на пустынную трассу, освещенную только неприятно-жестяным лунным светом. Один поворот – и сквозь лесопосадочную полосу задрожали, приближаясь, огни родной Сомику деревни. Женя увеличил скорость.
Не отрываясь от управления автомобилем, он набрал номер отца. Тот не отвечал. Женя позвонил матери – с тем же результатом. Тогда он – яростно оскалившись – вызвал другого абонента. На этот раз трубку взяли уже после второго гудка.
– Охранное агентство «Витязь», – сказали Жене.
– Будь достоин! – крикнул Сомик в трубку. И услышал ответ на свое приветствие:
– Долг и Честь!
Эта фраза не то чтобы успокоила Женю, но придала ему уверенности.
– Двуха, ты, что ли? – узнал он голос.
– Я, Сомидзе! – хохотнули в трубке. – Здорово, клиент!.. Погоди… – тут же сбился он с радостного тона. – Не просто так звонишь ведь? Что-то случилось?
– Случилось, – коротко подтвердил Женя.
– Понял, выезжаем, – так же коротко ответили ему. – Все так серьезно? Сам не справишься?
– Справлюсь, конечно. Но у этих гадов поддержка со стороны органов.
– Выезжаем, – повторил Двуха. – Адрес твой?
– Да.
Через пару минут под капотом «жигуленка» что-то гулко затрещало. А потом двигатель смолк – и во внезапно обрушившейся на Женю тишине стал слышен только мокрый шелест протекторов по асфальту.
Сомик не нажал педаль тормоза – чтобы не допустить даже малейшего промедления. И ждать, пока автомобиль остановится, тоже не стал. Он выкатился из салона; мгновенно сгруппировавшись, несколько раз кувыркнулся через плечо, вскочил на ноги и бросился бежать в том же направлении, в котором и ехал. «Жигуленок» тяжело подпрыгнул на выбоине, мотнулся в сторону, съехал в кювет и, с треском ткнувшись во что-то в темноте, замер окончательно.
А Женя бежал, разгоняясь постепенно, но неуклонно. Казалось, вот-вот он все-таки снизит скорость, сделает несколько шатких шагов и остановится – согнувшись, уперев руки в колени, хватая ртом воздух, жадно дыша… Но ничего подобного не происходило. Женя продолжал ускоряться, дыша при этом неглубоко и размеренно. Минуты через три-четыре он уже бежал примерно с той же скоростью, с которой мчался на автомобиле. Ног его теперь почти не было видно в разбавленной лунным светом полутьме – только мутно мелькало что-то неуловимое под туловищем.
Еще минут через десять он уже был в родной деревне.
– Надевайте, – водитель, не оборачиваясь, кинул через плечо черный тряпичный комок, который, распавшись, оказался парой масок-шапочек, тех самых, с прорезями для рта и глаз, называемых балаклавами.
На заднем сиденье помещались двое парней. Один из них, обритый наголо, но с аккуратно подстриженной бородкой, поднял маску, брезгливо покрутил ее на пальцах.
– На кой черт она нужна вообще? – осведомился он. – Не люблю я эти штуки: неудобно в них и башка потеет.
– В самом деле – может, без них, а? – поддержал бритоголового второй парень. Судя по гнусавому голосу и беспрестанно шмыгающему красному носу, этот пассажир страдал жесточайшим насморком. – Я и так дышать едва могу.
– И потом: есть смысл скрываться? Вся деревня уже, наверное, в курсе – кто мы и зачем мы. К тому же темень такая, все равно никто ничего не увидит. И почему нормально через калитку нельзя войти? Охота больно по грязи на задний двор шлепать… Что за идиотская конспирация?
– Как Гейдар сказал, так и будем действовать, – отрезал водитель. Он протянул еще одну маску-шапочку сидящему рядом с ним молчаливому, удивительно низкорослому крепышу. Тот, не прекословя, тут же надел балаклаву, полностью натянул на лицо. После этого крепыш достал из кармана черные тонкие нитяные перчатки и надел их тоже.
– Чего ждем? – подняв взгляд на зеркало заднего вида, спросил водитель. – Маски напялили! И вперед – действуйте! Этого самого Жени дома нет, там старики одни, так что… ничего сложного.
Трое покинули автомобиль. Не торопясь, направились в обход дома. Идя рядом друг с другом, они теперь очень напоминали семью, нарядившуюся в грабителей на какой-нибудь маскарад: рослый бритоголовый парень – папа, его более субтильный, страдающий насморком товарищ – мама; а в полтора метра ростом молчун-крепыш, поспевающий за ними, – соответственно – сынуля.
Уже просовывая руку между деревянными планками ограды, чтобы поднять засов калитки, бритоголовый поинтересовался у товарищей:
– Собаки точно нет?
– Нет, нет, открывай, – прогнусавили ему в ответ.
– Короче, как всегда, – по-хозяйски распахнув калитку, продолжил бритоголовый, поправляя маску на лице. – Мы с Русланчиком к гаражу, работаем там, а Немой страхует. Так?
Крепыш – это его, судя по всему, звали Немым – молча кивнул. Русланчик же вместо ответа нарочито громко и без стеснения чихнул:
– Апчх-уй!.. – и добавил. – То есть – да, так…
– Пошли, – сказал бритоголовый.
Чтобы добраться до гаража, надо было, миновав задний двор, пройти мимо дома. Когда все трое – поравнялись с крыльцом, вспыхнул яркий фонарь, и дверь в дом распахнулась. На пороге возник Сомик-старший: