— Тогда отошли мое имя. — Он склонил голову, ссутулив плечи. — Не думаю, что смогу просто сидеть и смотреть, как ты делаешь целью кого-то другого. Я пытаюсь быть непредвзятым...
— Я не думаю, что смогу это сделать.
После Гаррисона? Просто нет. Я теперь даже не могу представить праздник в его доме. Вечная мерзлота вокруг рождественской елки. Мое горло сжималось при этой мысли.
— Тогда мое имя это выход. Я куплю тебе неделю, чтобы разобраться, и нам просто придется справиться с тем, что твой придурковатый напарник придумает для меня.
Он предложил пройти через огонь ради меня. Почему? Потому что ему нечего скрывать? Я изучала его через стол. Зеленые глаза. Доброе сердце. Кусочек моей булочки с корицей прилип к его верхней губе. Ни за что в жизни он не должен платить за мою ошибку.
Я показала на свой телефон посреди стола.
— Знаешь, я думаю, что собираюсь использовать блеф. Мои дни с выбором цели закончились.
Глава 17
День 25 декабря начался просто ужасно. Я проснулась в восемь утра под звуки дождя и родительской ссоры. Это была не тихая перебранка, как в прошлом году. Это была настоящая борьба.
Мамин голос был слишком громким и высоким. Я не могла разобрать слова, но я понимала, что она расстроена. Она говорила больше, чем обычно, ее голос повышался и становился тише. Папа защищался, его несколько слов вылетели как пули, резкие и тяжелые.
Я медленно села и осторожно, чтобы не заскрипела кровать, подтянула колени к груди. Мой взгляд переместился к окну, где дождь лил как из ведра. Снег, укрывавший землю белым одеялом, исчез, все стало мокрым и серым.
Это совсем не похоже на Рождество.
Я взяла свой телефон с прикроватной тумбочки и не увидела ни одного сообщения от своего напарника. Что бы он ни планировал, все еще оставалось тайной, но я беспокоилась меньше, чем раньше. Единственным человеком среди моих знакомых, который казался потенциальной целью, был Менни. И это при условии, что автор знает о шантаже, что крайне маловероятно, так как, в конце концов, он не писал эту тетрадь. В любом случае, Менни с семьей уехали в Кентукки на Рождество, так что сегодня, скорее всего, я могу расслабиться.
На первом этаже разгоралось нечто вроде Третьей Мировой Войны.
Я написала «Счастливого Рождества» Тейси, Менни и Коннору. Я подумала о Нике, но решила подождать. Бог свидетель, мне, вероятно, понадобится нечто ободряющее после разборок с родителями.
Мне вернулись несколько ответных сообщений.
От Менни:
«Тетя С. сделала ромовые шарики! Почему тебя не было на собрании ежегодника? Все пошло к чертям!»
Потом Хедли:
«Счастливого Рождества! Коннор напялил нелепый свитер. Я присылаю тебе фотки».
Что она и сделала. Каким-то образом он умудрился выглядеть классно и образцово за семейным завтраком у Хедли, несмотря на гигантского северного оленя вышитого на груди.
Тейси не ответила. Странно. Я не общалась с ней после пропущенной встречи, и это означало, что, вероятно, она не слишком радуется мне. Хотя сейчас я это вряд ли смогу исправить.
Я засунула свой телефон в карман и уставилась на потолок в своей спальне. Больше я уже не могу притворяться спящей. Я должна спуститься вниз, открыть подарки и притвориться, что не слышу их. Мы можем играть в это весь день, маленькая игра в попытке быть идеальной, счастливой семьей. И я не совсем понимала, зачем мы это делаем. Нет ни единого человека, кто бы действительно в это верил.
Я выбралась из постели, голоса начали стихать. Ужас. Я оделась, почистила зубы и долго рассматривала себя в зеркало.
— Да начнется игра, — произнесла я.
Когда я спустилась вниз, родители сидели на разных концах дивана. Они пожелали мне счастливого Рождества, я пожелала им того же и мы все притворились, что ничего не знаем о происходящем. Мы ели корично-банановые панкейки и пили свежевыжатый апельсиновый сок, потом открыли подарки под звучащую на заднем плане ирландскую рождественскую музыку. Ничто из этого не было плохим, но хорошего тоже ничего не было.
Как только был открыт последний подарок, папа исчез в студии, а мама отправилась на кухню мыть посуду. Все вернулись к обычной жизни, вот только мне хотелось немного поплакать. Мой телефон загудел, сообщая об смс. На экране появилось имя Ника, и я улыбнулась впервые за весь день.
«Счастливого Рождества».
Я плюхнулась на свою кровать и написала ответ:
«И тебе счастливого Рождества».
«Тебе подарили все, что ты хотела?»
На секунду я задумалась о том, чтобы рассказать ему обо всем, во что мои родители хотели заставить меня верить, – о моем замечательном Рождестве и идеальной семье. Но потом я вспомнила о его подбородке на моей голове, как его горло прижимается к моей щеке. Я не могу снова испортить это доверие. Не хочу.