— Сильная или нет, но то, что с ней случилось, это серьезно, Менни. Она этого не заслужила.
Его челюсть сжимается.
— Я и не говорю, что она заслужила. Мы все получаем дерьмо, которое не заслужили, разве не так? — Я подумала о счетах под его матрасом. Операция, которую они не могут себе позволить. И список имен и услуг, которыми он торговал.
Менни продолжает прежде, чем я успеваю ответить.
— Это забудется. Никто не купится на ту героиновую фигню из видео. Это не то же самое.
Я ощетиниваюсь от ненависти к его бойкому настроению.
— Ее родители купились. Они отправляют ее в клинику.
По его лицу пробегает мрачная тень.
— За что?
— Они думают, что у нее проблемы.
— Из-за того, что в ее сумочке нашли таблетки бодрости? — Он, кажется, осознает масштабы, а может, он поймал выражение я-убью-тебя на моем лице, потому что он чуть наклоняется вперед, прежде чем прошептать.
— Ну, это же родители. Они напуганы. Это и ей причинит боль тоже.
Его брови сходятся над носом.
— Как думаешь, а вдруг она забросит ежегодник?
— Нет, не забросит. — Раздается за нашими спинами голос Тейси.
Мы оба поднимаем глаза с поникшим выражением лиц. Я ожидала, что она будет в ярости, но это не так. Она так спокойна, что у меня по коже забегали мурашки. Если бы хоть раз за всю жизнь мне бы взбрело в голову, что Тейси на таблетках, это было бы данное мгновение.
— Эй, ты, — говорю я и ненавижу свой пронзительный голос.
Да, Пайпер. Этот жуткий кукольный голос звучит весьма неловко.
— Как дела? — Спрашивает Менни, вот его голос звучит совершенно нормально. Черт его побери.
— Бывало и лучше, — говорит она. Она тяжелым взглядом смотрит на свою чашку с кофе, как будто она не уверена, что с нею делать – отставить ее или выпить.
— Выше голову, — отвечает Менни. — Одна тяжелая неделя не сможет уничтожить легендарную Тейси Винтерс, я прав?
Она отвечает ему натянутой улыбкой, но ничего не говорит. Я подвигаюсь, чтобы освободить для нее место.
— Тейси, мне так жаль. И я очень хочу поговорить с тобой обо... обо всем.
— Нет. Пока никаких разговоров, — говорит она, отмахиваясь свободной рукой. — Я не готова, и мой советчик по реабилитации призывает меня осознать это чувство. Так что выбери другую тему. Эта официально закрыта.
Я открываю рот, но ничего не приходит на ум.
— Я бы хотел поговорить о внезапной привязанности Пайпер к игроку в футбол, — высказывается Менни.
— Ник? — Она перебрасывает свои волосы через плечо. И начинает смотреть на меня, почти как старая Тейси, когда ухмыляется. — Старые новости. Я уже давно в курсе.
Менни усмехается.
— Ты что у нас теперь репортер-сплетник?
— Ну, может быть, я и не была всегда уверена в этом, но сейчас, думаю, заголовок напрашивается сам собой. У меня есть нечто очень сочное –
я не единственная прохожу лечение в клинике. Мама Кристен Грин тоже там. Выпивка, не лекарства.
— А у кого сейчас нет проблем с выпивкой? — Спросил Менни. Его отец употребляет вот уже лет двадцать. Каждый, кто приходил в дом Рейнсов, видел молитву о терпении, висящую на стене.
— Погодите, друзья, это еще не самая лучшая часть. — Я вообще не видела в этом ничего хорошего, но Тейси наклонилась с горящими глазами. — А кто-нибудь вообще видел маму Кристен? То есть хоть раз?
— Я что-то не припомню, разве что у нее хорошая грудь, — сказал Менни.
— Я несколько раз видела ее отца, — сказала я. — Высокий лысеющий парень. Он показался мне нормальным.
— Видимо, свою нормальность она унаследовала от него, потому что ее мама села на поезд прямиком в страну Алкогольного Забвения.
— Что ты имеешь в виду? — Спросил Менни. Лучше бы он этого не делал.
Он ухмылки Тейси у меня в желудке все сжалось.
— Она – полная катастрофа. Обесцвеченные волосы, загорелая, как хорошая сумочка, – она была одета в полосатые туфли на шпильках в паре с розовыми джинсами. И я даже не преувеличиваю. — Она с улыбкой откинулась на сидении. — Ну, разве это не самый лучший материал?
— Потрясающий, — ответил Менни. — Я собираюсь взять печенье.
Тейси подняла руки.
— Я употребила парочку таблеток – и соцсети взорвались. Я узнала это и не получу ничего?
— А что ты надеялась получить? — Спросила я, не сумев скрыть отвращение в голосе.
Но я ведь не должна ощущать отвращение, верно? Скорее всего, я выглядела точно также, когда фотографировала Джексона. Такая же самодовольная – радовалась тому, что способствовала унижению золотого мальчика.
Я действительно не хочу быть таким человеком.
Словно из ниоткуда возник Джексон. Я лишь слегка удивилась своей нервной реакции, я сильно ударилась коленями о столик, когда он посмотрел на нас снизу вверх. Я заставила себя надеть на лицо нейтральную маску, но адреналин бежал по моим венам, как жидкий огонь.