Таня трясла Петьку за плечо:
- Проснись, Петька, проснись! Кто-то ходит.
Петька сбросил тулуп, сел. Поскрипывали доски крыльца. Кто-то пытался открыть дверь в сени. Петька выглянул в окно: по очертаниям человек! Но кто? Ночной гость вынул из-за пояса нож и, просунув его в дверную щель, пытался поднимать крючок.
Возле поддувала, Петька нащупал полено. Длинное, тяжелое, лиственничное.
Вдруг в комнате стало темно. Петька с Таней оглянулись. Человек, заслонив полностью окошко, смотрел в комнату. Широкое лицо, расплюснутый нос, узкие щелчки глаз.
- Вогул! - вздрогнула Таня.
Человек тихо постучал пальцами в стекло и произнес:
- Ребятишки, проснитесь, откройте, это я, Додоевна.
Петька бросил полено к печке. Таня упала на топчан и притворилась спящей. Петька открыл дверь. Вошла Додоевна и шепотом спросила:
- Таня спит?
- Не сплю, - ответила Таня, - мы немножко напугались.
- Ниче, это ниче, - сказала Додоевна. - Когда мы со стариком сюда приехали, мне тоже шибко страшно было. Дух Алма приходил ночью, пугал маленько. Сейчас не приходит. Когда скалу взрывали, он ушел.
Додоевна сходила в кладовку, принесла охапку сухой бересты, засунула в печку, подожгла. Сверху положила полено, которым Петька собирался отбиваться от шпиона Вогула.
- Я маленько замерзла, за шубой пришла, - пояснила Додоевна. - Собаку там оставила сторожить и пошла. И кушать шибко захотела. - Легкий чайник с широким дном быстро заворковал и вскоре пустил струйку пара. Додоевна принесла из кладовки сухарей, три кусочка сахару и баночку, наполненную красной крупяной кашей.
- Кушайте, икра немножко соленая. На прошлых днях Васька Жухов тайменя поймал. Лодкой, говорит, оглушил.
Таня с Петькой съели по две ложки икры, запили чаем с сухарями. Додоевна выпила три кружки чая с сахаром без сухарей, провела рукой по животу:
- Шибко, однако, хорошо. - И стала собираться в обратный путь. На крыльце сказала:
- Сенную дверь открытой не держите, росомаха заберется, все перепортит: это, одежду, приборы, пищу скушает. Шибко пакостный зверь…
Глава 5
Петька захотел пить и проснулся. На цыпочках вышел в сени. Нечаянно задел кружку, она упала с бака и загремела.
- Петька, это ты ходишь? - Таня соскочила с кровати, выглянула в сени: - Дождя нет?
Они вышли на крыльцо. Рваные тени высоких скал четко отражались на дощатой стене сарая. От мягкого света зари высокие облака, вода, четыре белых чайки, спящих в заводи, казались нежно-розовыми. Из распадков тянуло холодом. Таня поежилась.
- Знаешь, Петька, мне сегодня снилось неприятное. Как будто кто-то украл у нас документы Самоволина и убегает. Лица не видно, а спиной на длинного геолога походит.
- На Колесникова?
- Угу.
Таня с Петькой прошли в избу. Читал Петька сегодня почему-то шепотом:
Копия письма начальника экспедиции П. А. Ельникова в Петербург, обнаруженная в тайнике дома купца Хаменова.
Дорогой Константин Николаевич, ровно полгода, как я покинул Иркутск. Живем в лишениях, но работы сделано много. К северу от шестнадцатой отметки начались жидкие болота, а под ними вечная мерзлота. Начальник группы изысканий, известный вам Нечаев Иван Прокопьевич, провел интересный эксперимент, и, основываясь на результатах, предложил: «При кладке железной дороги в зоне вечной мерзлоты верхний слой грунта и болота не убирать, а отсыпку железнодорожной насыпи вести прямо по нетронутому ландшафту. Если же убирать верхний слой, то вечная мерзлота начнет таять и оседать и порвет железнодорожный путь. К тому же появятся наледи. Я думаю, дорогой Константин Николаевич, что предложение инженера Нечаева дельное и научный совет заинтересуется им. Он даст выигрыш и сократит расходы строительства на миллионы рублей. В данный момент находимся у подножья Главного хребта. Есть пока два варианта пробивки туннеля через него. Но в письме сообщать о них не рискую. Через месяц-полтора первый этап работ заканчиваю. Образцы пород и пробы воды отправлю до Иркутска баржей, а потом пусть идут грузовым поездом. Документацию повезем лично. Для охраны ее, согласно вашего совета, возьму из Иркутского управления двух жандармов. О чем я, будучи еще в Иркутске, договорился.
Эдуард Иванович Гросс начал исследовать…»
Письмо обрывалось. По-видимому, для Хаменова и японской разведки дальнейшее было - неинтересным. Петька перевернул страницу.
Объяснительная записка П. А. Ельникова, начальника экспедиции «Багульник», в управление жандармерии.