- Беда. Колесникова завалило.
Жухов подскочил к парторгу:
- Он живой?
- Все живые. Колесникова вытащить не можем. Щель узкая, и камень обвязать не удалось.
- А я пролезу? - спросил Петька.
- За тобой и приехал.
Жухов молча забрал повод из дрожащих стариковских рук и скомандовал:
- Жмыхин, в седло. Котельникова, парторгу горячего чаю. Побольше сахару.
Житуха понеслась к месту взрыва. В седле сидел Петька. Позабыв о своем радикулите, Жухов бежал рядом. Правой рукой он держался за стремя. Иван Иванович стоял на высоком пне и смотрел вслед, пока они не скрылись за темным ельником.
Из-под крыши вылетел стриж. Взвился в синее небо. Пронзительно закричал. И тотчас из расселин понеслись к нему черные стрелы птиц. Стая стрижей, почти не махая крыльями, закружилась в синеве.
Иван Иванович тяжело сошел с пенька.
- Танюша, накапай валерьяновки, в кухне на полочке стоит.
Таня опрометью бросилась в кухню. Когда прибежала обратно, Иван Иванович лежал на траве. Таня зубами вытащила из флакона резиновую пробку, накапала лекарства заболевшему прямо в рот. Схватила ковшик, плеснула туда воды.
- Ну как сердце?
- Проходит. Видишь, какой я нынче геолог. Такое у меня было на острове Волчьем. Чуть-чуть богу душу тогда не отдал. Едва отдышался.
Таня вспомнила схему Самоволина с надписью о гибели бойца Вещева, свидетеля третьего варианта.
- А он где, Волчий?
- Здесь, выше по течению.
- Вы его обследовали?
- На него, Танюша, опора железнодорожного моста встанет. Там мы шурфы били, или, попросту сказать, ямы копали до коренной породы. У меня сердце и забарахлило. Думал, вторая могила на острове появится.
Таня насторожилась:
- А что, Иван Иванович, там уже кто-то умирал?
- По нашим местам, Танюша, еще при царе прошла экспедиция под шифрованным названием «Багульник». На острове Волчьем у них погиб геолог. Беднягу там и схоронили. Вместо памятника высокий камень поставили, а на нем стрелку вырубили в виде молнии.
- А почему такую стрелку?
- Личный знак, Танюша, начальника погибшей экспедиции…
Слушая парторга, Таня подумала, почему же Казимир Самоволин о стрелке нигде не упомянул.
Иван Иванович встал, прошелся вокруг стола, сел на скамейку:
- Как-то с Колесниковым мы забрались в такое поднебесье - аж дух захватывало. Смотрим вниз между облаков, карту составляем и хвастливо думаем: до нас нога человека здесь не ступала. К вечеру закончили составлять планшет и решили заночевать. А Вячеслав, он же, Таня, в душе поэт, и говорит мне: «Давай, Иван Иванович, оставим здесь свой знак». Берет он молоток и пробирается к голубой лазуритовой глыбе, кричит мне: «Ночь протыкаю, а выбью надпись: «Впервые здесь ступила нога…» И умолк. Оглядываюсь. Сидит на корточках и что-то рассматривает. Подошел к нему, гляжу, а на глыбе стрелка выбита в виде молнии. Почти на тридцать лет опередил нас Петр Андреевич Ельников, начальник тогдашней экспедиции. Смутился Колесников и до утра молчал…
Последние полкилометра Петька и Жухов шли пешком. Долина была усеяна острыми камнями, и они боялись, что лошадь поранит ноги. Обломки искрились на солнце, и Петька отводил глаза вбок, на темную сторону хребта. Пахло каменной пылью и сгоревшей взрывчаткой.
- Смотри-ка, как садануло, - Жухов показал на вершину лиственницы. Камень, словно кинжал, пронзил насквозь сухое дерево и торчал с обеих сторон острыми пиками.
- Эге-гей! - услышали они крик из распадка. На уступе стоял Додоев и махал руками.
- Колесников живой? - спросил Жухов.
- Хнешно, живой. Немножко только оглушило, - эвенк улыбнулся. - Он, как соболь, в ловушку попался.
Поднялись на гору. Колесников действительно был в ловушке. Вход в пещеру наглухо закрыл съехавший с хребта многотонный обломок скалы. Вокруг лежали кайлы и погнутые ломы. Видно, геологи в горячах пытались руками отодвинуть базальтовую глыбу. Из-под нее торчали оборванные провода. Два желтых и два в ярко-красной оболочке. По ним Вячеслав подал электрический ток к взрывчатке, которая подняла в воздух Дурацкую.
На базальтовой глыбе лежали геологи и смотрели вниз. Между глыбой и скалой была щель. Через нее можно было вытащить пострадавшего, но в середине застрял камень. Додоев туда спускался, но обвязать камень не смог. Оставшаяся щелка была узкой даже для него.
Петька разделся до трусов. Его крепко опутали веревкой, подали в руки толстые канаты. Их нужно было пропустить под камнем и подать наверх.