Строгий взгляд французского таможенника в Кале показал, что британские документы ему не указ.
— Что это у вас такое? — спросил он. — Лодка, автомобиль или самолет?
— Ничего, — ошарашено ответил я. — То есть ничего из того, что вы перечислили.
— У вас есть технический талон или права на вождение этого?
После долгих препирательств мне удалось доказать, что «это» является самодвижущейся машиной, причем оба ее мотора имеют столь малый объем цилиндров, что за них не полагается пошлины. Уф!
Первые испытания будущего «трансгималайца» прошли на ферме моего тестя. Взглянув на самодвижущуюся машину, он поначалу твердо заявил, что не хочет видеть свою дочь вдовой. Нам все же удалось уговорить его разрешить полетать на лугу. Машина понеслась, виляя между коровами. Жаль, не было кинокамеры, чтобы запечатлеть первое в истории «родео» на воздушной подушке. К чести коров скажу, что они не потеряли ни хладнокровия, ни аппетита. Нам же пришлось до вечера отмывать революционное средство транспорта от навоза.
Следующим этапом стало испытание на воде. Мы выбрали пустынный берег в несудоходной части реки Шер. Едва мы собрались завести моторы, как из небытия возник строгий господин и потребовал, чтобы мы убирались.
— Река официально объявлена несудоходной!
— Обещаю вам не прикасаться к воде! — закричал я, отваливая. [76]
Никогда не забыть мне первой прогулки по Шеру. Столетиями эта речка непотревоженно текла меж берегов, поросших почтительно склонившимися ивами. Я парил над хрустально чистой водой и, если бы не стрекот моторов, мог бы вполне считать себя в раю.
За поворотом показался рыбак с удочкой. Заметив меня, он отчаянными жестами стал показывать, что здесь мель и я вот-вот наскочу на нее. Поблагодарив его кивком головы, я вылетел на низкий песчаный берег, объехал рыбака сзади и вновь направился в речку. Оглянувшись, я с удовлетворением констатировал, что рыбак застыл, словно пораженный столбняком. Удочка выпала у него из рук... Подобные эпизоды, думаю, лежат в основе многих достоверных рассказов о летающих тарелочках.
Меня все еще разбирал смех, когда за следующим поворотом я вдруг увидел стремительно приближающуюся плотину. У аэроглиссеров нет тормозов, чтобы остановиться, надо выключить двигатели. Я лихорадочно проделал нужные манипуляции, какое-то время еще шел по инерции, но все-таки благополучно пристал к берегу.
Плавание по Шеру лишний раз подтвердило, что управление аэроглиссером — вещь весьма непростая. Машина реагирует на приказы руля с некоторым запозданием, так что начинать поворачивать надо загодя; между тем повороты на реке плохо заметны, поскольку водитель сидит на уровне воды.
— Ты ищешь приключений на свою шею? Ты их получишь!
Это пророчество одного из знакомых не раз всплывало у меня в памяти в последующие недели. Все летело кувырком, и, к сожалению, в буквальном смысле. Прокручивая сейчас в памяти эти события, я могу уподобить их лишь кадрам из фильма ужасов.
Начало весьма красочное, как в цветном телевизионном фильме. Место действия — голубое озеро Баньолас в Испании, где проходит Международная олимпиада по водным лыжам 1971 года. На трибунах — тридцать две тысячи зрителей, вооруженных биноклями. Обстановка праздничная: съехавшиеся чемпионы в причудливых доспехах, загорелые красавицы в еще более причудливых, непонятно на чем держащихся купальниках, увешанные камерами озабоченные спортивные журналисты. Американское телевидение ведет через спутник репортаж на весь мир.
Далее начинается мой выход. Изображение меняется на черно-белое. Я стою возле своего суденышка, чувствуя себя как братья Райт перед полетом. Распорядитель подает мне знак. Я наклоняюсь, чтобы включить оба мотора, и слышу, как громкоговорители возвещают: «А теперь, дамы и господа, впервые в Испании — миниаэро...» Грохот моторов заглушает текст. Заинтригованные зрители вытягивают шеи. Я выплываю из-за трибуны для почетных гостей и сейчас должен явиться на всеобщее обозрение. Телеоператоры нацеливают камеры. Но что это? [77] Экран пуст. Один мотор, чихнув, замолкает, и я останавливаюсь за кадром. Опытный диктор начинает заполнять паузу:
— Впервые в Испании — аэроглиссер новой модели. Этой машине предстоит долгий путь, причем бьюсь об заклад вы не догадаетесь, где он будет проходить!
Дрожащими руками я изо всех сил дергаю за шнур запуска. Организм не в силах совладать с паникой.
— Дамы и господа! Аэроглиссер пронесет через Гималаи отважного путешественника Мишеля Песселя!
Шнур обрывается, и я падаю навзничь, дрыгая ногами.
На этом лента кончается. На глазах у тридцати двух тысяч зрителей я медленно гребу веслом к берегу. Мне хочется провалиться, утонуть, исчезнуть. Я готов изорвать проклятую машину на кусочки — так подвести меня... Ведь водная Олимпиада давала шанс получить чуть ли не международное паблисити и заручиться поддержкой могущественных спортивных организаций. Но кто станет со мной разговаривать после такого конфуза?
И все-таки народная мудрость, толкующая о том, что нет худа без добра, подтвердилась и на сей раз. Когда, удрученный донельзя, я упаковывал свое добро, ко мне подошел бородатый незнакомец. Без тени насмешки он сказал, что аэроглиссер произвел на него огромное впечатление. Настолько, что он готов отправиться на нем в Гималаи. Не знаю почему, но я сразу ощутил в нем родственную душу. Бородатый добавил, что его зовут Роберт Кордюкс, что он австралиец, плавал по всем морям судовым механиком, сейчас живет в Испании, где владеет небольшим пансионом, и давно хотел «присоединиться к чему-нибудь стоящему».
Так экспедиция обрела третьего участника, и ее англо-франко-австралийский состав стал действительно международным. Дальнейшие события развивались в быстром темпе. Дома меня ждала телеграмма от Майкла: «Фирма ликвидируется тчк распродажа СВП послезавтра тчк необходимо присутствие Лондоне».
Распродажа имущества после краха всегда грустное зрелище. Аэроглиссеры и оборудование лежали на берегу, словно брошенная на поле боя техника. Инженеры фирмы потерянно бродили среди покупателей, норовивших купить за несколько фунтов то, что неделей раньше стоило несколько тысяч. Некоторые высказывали пессимистические прогнозы относительно будущего аэроглиссеров — наша фирма была уже третьей, разорившейся за год. Я с раздражением смотрел на своих потенциальных конкурентов: «На что им такая машина? Небось хотят похвастать перед соседями!» В свою очередь я ловил на себе иронические взгляды присутствующих: им было известно о нашей затее. Мы с Майклом держались особняком, полные сознания собственного [78] превосходства — мистер Роллс и мистер Ройс среди извозчичьей братии.
На аукционе мы купили два аэроглиссера с надувным корпусом той же модели, что и наша первая машина. Любопытно, что эта покупка не осталась незамеченной. Упомянув о ней, журналист «Дейли экспресс» присовокупил такую фразу: «Очевидно, Мишель Пессель намерен доставить свои суда в горы, навьючив их на спины лам».
— Что знаем, то и пишем, — прокомментировал Майкл. — Для начала он перепутал горы: ламы водятся в Андах. Те, что в Гималаях, во-первых, двуногие, а во-вторых, служат богу, а не средством транспорта.
Как бы то ни было нелепая газетная фраза вернула нас к действительности. Пора было испытать приобретенную технику в горах. Как поведут себя аэроглиссеры на высоте?
В ноябре мы отправились в Пиренеи, на озеро Буйуз по соседству с Андоррой. Разогнавшись на снегу, я лихо перескочил на воду. Поначалу все шло хорошо, но потом аэроглиссер потерял скорость и никак не мог преодолеть гребень. Корпус постепенно стал обрастать льдом, а карбюратор заиндевел. Судя по всему, моторы не справлялись с высотой две тысячи метров. А ведь это пустяк в сравнении с Гималаями...
Я вновь обратился к Роберту Трилло. Тот вооружился логарифмической линейкой и через неделю представил нам записку с рекомендациями, как следует модифицировать моторы СВП для работы на высоте три тысячи метров над уровнем моря.