— Тут я решаю, где мое дело, а где не мое. — после чего вновь обратился к Лисе. — Так что у тебя случилось, что Гильдия наемников не постеснялась устроить бойню прямо посреди дня посреди площади?
— Ну, во-первых, никакой бойни не было. — веселым звонким голосом ответила эта небаррская ниндзя. — Все живы и здоро… Ну, может, не совсем здоровы, да. Но ничего, зельями отопьются, к ночи уже целехонькими спать пойдут. А во-вторых, эта… эта… Эта, прости Мардукор, глава гильдии зажала зарплату по договору! Представляешь, подкупили трактирщика, он мне в чай сонного зелья накапал. Я и проспала два дня, пропустив дату перезаключения контракта с гильдией. Теперь я официально не наемница, а значит не имею права требовать что-то от гильдии.
— А че бы просто было не перемочить их по-тихому? Ты ж могла? — удивился я.
— Никогда не любила убивать. — судя по интонации, поморщилась Лиса. — Да и клятва наемника запрещает мне совершать преднамеренных неоплаченных убийств. Я лучше разорю их. Пусть весь мой гонорар на лечебные зелья потратят!
— Да что ты о себе возомнила?!!! — вновь завизжала стремительно краснеющая тетка. — Думаешь, не найдется на тебя управы?!! Да я из тебя пирожков наделаю! Да бубуббууб…
Последний звук она издала по той простой причине, что у меня от ее визга до звона заложило повернутое к ней ухо и я, психанув, ускорился, схватил с ее же прилавка какой-то овощ погрязней да потверже, похожий на деревянную картошку по виду и плотности, да воткнул этот клубень ей в пасть, прихлопнув слегка по нижней челюсти, чтоб зубы поглубже вонзились.
— Так че, много это визгохранилище тебе задолжало? — вышел я из берсы, отряхивая руки от грязи.
— Три сотни тысяч золотых. — вздохнула та, глядя на ворочающихся покоцанных амбалов.
— Нехило. — покачал я головой, а Леха просто удивленно присвистнул. — Лех, надо как-то помочь восстановить справедливость!
— Тьфу! — выплюнула кусок откушенного овоща тетка. — Повторяю, не ваше это дело!!! если через пять секунд не уйдете, вы покойники! Раз!
— Лех, а че, убийства тут не запрещены законом? — поинтересовался я у походного справочника.
— Три!!! — провизжала тетка.
— Формально нет. — ответил ерпарх. — Суд решает по совести. И если он решит, что убийство заслуженно, то ничего тебе не будет. Это если до суда дойдет.
— Пять!!! — провизжала красномордая истеричка. — Малорай, убей их!
— Отлично! — хлопнул я в ладоши и достал свой жреческий медальон и посмотрел сначала на очередного громилу, вышедшего из-за ларька(респаун у них там, что ли???), а потом на гром-бабу. — Покушение на жизнь ХЕРПАРХА, а тем самым на самого МАРДУКОРА. Приговариваетесь к обоссыванию!
И, пока все пытались понять, что я имел ввиду, я вновь, ускорившись под берсой, вскочил к тетке на прилавок, распинывая овощи и колбасы и с удовольствием, отключив ускорение, от души, опорожнил на нее мочевой пузырь, переполненный пивком и квасом. После чего застегнул штаны и вернулся к Лехе с Лисой.
— Да, да, да! Отбитый я совсем! А то вы не знали? — посмотрел я на переполненные удивлением глаза. — Ну она ладно, но ты то, Лех! Чего так вылупился?
Тот в ответ молча кивнул в сторону обоссаного прилавка. Из-под которого, кряхтя, на четвереньках, уткнувшись мордой в землю, выползала туша визгливой бабищи.
— Приказывай, мой господин. — давясь слезами, пролепетала крикунья.
— Чего, блять? — нервно задергался у меня левый глаз.
Глава 30
— Че за цирк тут происходит?! — отпинывался я от пытающейся припасть к моим ботинкам обоссанки. — Леха, объясни! Пожалуйста! Ты слышишь? ПО. ЖА. ЛУЙ. СТА!
— Ого! Это дорогого стоит! — удивленно воскликнул мой напарник. — Ну, если прям ТАК просишь, то ладно. Происходит тут то, что ты в людном месте «позолотил» человека. В этих краях это крайняя степень унижения, после которой униженный официально считается рабом озолотителя.
— Ну йобанарот… — от услышанного я застыл, переваривая информацию, и тетка таки добралась до меня, нацеловывая мои многострадальные берцы, попутно обтираясь о мои штаны. Благо, они кожаные, не пропитаются. — Ну вот. Теперь для меня классическая цыганская фраза «позолоти ручку» заиграла новыми красками.
Вот никогда не угадаешь, от чего Леха *рукалицо* сделает.
— Ну ладно. Как твое имя, мамаша? — обратился я ползающей по земле бабище.