— Я Тетушка, господин. — покорно ответила она.
— А имя у тебя есть?
— У Тетушки нет имени, господин.
— Блять, как с вами со всеми сложно… — сделал я сам *рукалицо*. — Ладно, Тетушка. Хочешь приказов? Тогда прими вот это вот чудо разноглазое обратно в свою гильдию и выплати причитающийся гонорар.
— Прикажете сделать это прямо тут? — уточнила бабища.
— Ну да. — пожал я плечами. — Чего откладывать на долгий ящик?
— Слушаюсь. — всхлипнув, хабалка поползла к Лисе.
Добравшись до горе-наемницы, Тетушка стянула юбки, оголяя задницу и подставляя свои огромные белые полушария Лисе. Сама же Лиса тяжко вздохнула и, натянув капюшен пониже, наклонилась и поцеловала Тетушку куда-то в междубулочье.
Вот ей-богу, если бы я был чуть послабее желудком, то пришлось бы идти обратно к лоточнику с бургерами, перебивать привкус блевоты вкусняшками. Но обошлось, сдержался.
Тем временем Лиса еще даже не успела распрямиться, как значки на ее плечах из темно-зеленых стали светло-зелеными и слегка подсветились. Сплюнув, наемница задрала рукав на левой руке, обнажив странный браслет из черного материала, похожего на дерево с узором из тонкой бронзовой всечки. Тетушка, натянув юбки туда, где им и положено быть, развернулась и приложила к браслету Лисы аналогичный на своем запястье. По узорам на украшениях прошла волна зеленого огня. Довольно кивнув, Лехина знакомая кивнула и опустила рукав. Тетушка же застыла на земле, всхлипывая и размазывая слезы и сопли по своей не очень приятной роже. Даже немножко жалко ее стало.
— Блин, Лех. Можно ее как-нибудь того, разрабить… Разработать? Разработить? Ну, короче, освободить. — обратился я к своему справочнику.
— Щас. — на несколько секунд Леха погрузился в свою встроенную энциклопедию. — Ага, вот. Надо ее прилюдно раздеть, помыть и одеть в новое чистое платье. Собственноручно. Тогда позор считается смытым.
От услышанного у меня задергался правый глаз. А когда я представил эту тушу голой, и как я ее мою, задергались уже оба моих окуляра.
— А сама процедура прилюдного оголения не считается позором? — уточнил я.
— В этих краях нет. — едва заметно пожал плечами Леха. — Вот если бы мы были в соседних землях, в Горько-Ляшском княжестве, там за это сушеной редькой на смерть закидали бы. Да и в целом, думаю, в этом княжестве ты оценишь только баньку с квасом.
Кажется, у меня начал закипать котелок.
Короче, от греха подальше я попросил у Малорая тазик воды с мочалкой и мылом. И бутылку чего покрепче. Наемник притащил все требуемое с такой скоростью, словно ему приказала это сама Тетушка. Откупорив глиняную бутыль, заткнутую оригинальной пробкой из обильно пропитанной воском тряпки, я отхлебнул пойло. Крепленое фруктовое вино со вкусом персиков и груш, градусов двадцать-пять или тридцать. Прикольно, но сильно сладко приготовлено, словно в готовый продукт сахарного сиропа ебанули.
Мыл я тетушку, представляя, что мою свинью перед убоем. Благо, особой фантазии для этого было не нужно. Единственное, что на сиськах малость задумался. Очнулся, когда столпившийся вокруг народ начал отпускать шутки по поводу того, что я намываю эти буфера уже пять минут. Тряхнув головой, прогнал наваждение и, о боги! — возбуждение, окатил тетку остатками воды из таза, осушил путем превращения воды в воздух и развернул предусмотрительно принесенное Малораем платье. Простое серое платье из плотной ткани. Даже стыдно немного стало. Нужно больше пафоса! Нужно построить зиккурат! Из пафоса. Вот.
С этими мыслями я начал творить украшательства. В конце-концов, это моя рабыня! И пусть все знают, что у Дениса Веселителя ВСE самое крутое! Рабыня — так хозяйка гильдии наемников. Официант, подносящий бухло и пиздюли — так ерпарх! Любовницы — значит богини! Ну или минимум, личи. Бррр.
Короче, нахуячил я на наряд брюликов, гранатов и золота так, что платье стало весить как добрая кольчуга. И, довольно осмотрев творение, добавил пару последних штрихов и натянул этот чехол от автомобиля на гром-тетушку.
Не понимаю вот этой вот их фигни. Сама себе придумала, что она рабыня, потом сама себе придумала, что освободилась. Я даже специально уточнил у Лехи магическое это было рабство или просто загоны и традиции, глядя на ее засиявшую рожу, словно Тетушку сначала приговорили к трем годам расстрела, а потом оправдали и дали ведро клубничного мороженного. И он подтвердил, что таки да, это традиции. И поскольку сделано это было прилюдно, то с ней бы не стал никто общаться, если бы она посмела не признать твое право на владение ею. И заказы в гильдию перестали бы поступать. И прочее в этом духе. Вот было бы это сделано наедине, никто б не узнал, она б просто приказала меня убить и все дела.