— А ты ведь не такой злой, каким хочешь казаться. — смеясь, сказала Эдюффт, наглаживая зверушек. — У злых людей и звери тоже злые.
— Это ты меня с похмелья не видела. — буркнул я в ответ, не ожидав от питомцев такого предательства. — И ваще, Гуля, откуси этой пигалице ухо, чтоб знала, что вы злые боевые монстры!
Последнее я, само собой, не через «Поручение» приказывал. А то ведь и на самом деле бы откусила. Девчонка замерла, не зная, действительно ли ей щас локатор отгрызут, или это шутки у меня такие. Гуля же посмотрела на меня, потом на нее, потом снова на меня. И плюнула в меня клеевой струей. Но ожидаемо. Потихоньку я начал привыкать к той незримой связи с питомцами, о которой мне рассказывал Леха, и благодаря которой зверушек можно понимать. И они тебя понимают. А еще по этому каналу можно ощущать состояние и мысли питомцев. Вот и щас я заранее знал, что Гуля плюнет. А она, скорее всего, заранее знала, что я увернусь. А вот Леха не знал ни того, ни другого. Поэтому пришлось его отчищать от густого природного груллатского клея.
— Ладно, повеселились и хватит. — решительно прервал я этот балаган. — Лошади на тебя у нас нет. Так что пока поедешь на Потапыче.
Эдюффт от этих слов завизжала и запрыгала, хлопая в ладоши. А мишка удивленно рыкнул. Но возражать не стал. По крайней мере, в эмоциях у него недовольства этим фактом не ощущалось.
— А еще на тебе будет кормление Ктулху. — скинул я на землю мешок с кальмаром-мутантом.
Кстати, как он там? Я ж сам к нему в мешок со вчерашнего вечера не заглядывал. Может он уже сдох там, а я таскаюсь. Как-то подозрительно он там затих. Осторожно раздвинув горловину мешка, я заглянул внутрь. Внутрь взглянула на меня. И выстрелила десятком длинных черных щупалец, окутывая голову и рывком пытаясь затянуть меня в логово питомца. Но перекачанный силой берсы организм не поддался на его усилия. Отростки же ощупали мою голову и лицо, после чего соскользнули и втянулись в мешок. А из мешка донеслась эмоция стыда и голода. Ну да, понятно. Жрать хотел, думал, кто чужой заглянул, вот рефлексы и сработали. Я сотворил кусок мяса и швырнул в мешок. Ответом стало довольное чавканье и шевеление вместилища с мутантом.
— Вот, эту хрень надо кормить. — кивнул я мешок и принялся присобачивать его к креслу-седлу на Гулиной спине. — Кормить его надо живой живностью, чтоб уровень качал, так что будешь по дороге ловить все, что шевелится и по размерам может пойматься, а не поймать тебя саму. Лук, арбалет или рогатку надо? Умеешь стрелять?
— Не, не надо. — помотала головой детеныш ассасина. — Стреляю плохо, я намного лучше вот этим владею!
С этими словами девчонка скинула со спины свою котомку и вытащила оттуда непонятную вытянутую хреновину с ремешками. Прицепив с помощью ремешков эту фиговину на внутреннюю сторону предплечья правой руки, она нажала на пару каких-то рычажков, и из отверствия на переднем конце приспособки выпало лезвие. Внешне клинок был похож на японский нож-кунай, только с направленными назад зазубринами по обоим краям лезвий. Ножовка-кунай! Лезвие сантиметров семь. С такой же длины короткой рукояткой с дыркой, через которую была пропущена очень тонкая черная цепочка, больше похожая на толстую нитку.
Эдюффт повертела по сторонам головой и, увидев на ветке ближайшего дерева метрах в трех от нас птицу, похожую на зеленую сороку, крутанулась и метнула этот ножик. Лезвие с легким шорохом разматываемой цепочки поразило птицу, пробив ту насквозь в районе жопы и показав кончик лезвия из спины жертвы. Птица же замахала крыльями, не понимая, что случилось, и попыталась улететь. Но именно что — попыталась. Тяжело летать, когда у тебя в пузе зазубренный нож, торчащий у тебя почти из задницы. Так что все, на что пернатой дичи хватило сил, это обмотать пару раз цепочку вокруг ветки. В это время Эдюффт возилась с рычагами, и цепочка дернулась, натянулась и начала втягиваться обратно в свое вместилище. Заодно притянув птичку к суку и затянув получившуюся петлю, создавая замок из пернатой тушки и ножа.
Стоит признать, неизвестный мастер создал очень хороший намоточный механизм. Когда цепочка натянулась, процесс не завершился. Цепочка продолжила втягиваться, увлекая за собой горе-охотницу. Та уперлась в землю пятками и прокатилась таким макаром до дерева. Но и на этом механизм не успокоился. Продолжив затягивать цепочку, он поднял ассасинку на ветку. Та же ловко обхватила сук ногами, повиснув на нем вниз головой, отключила затягивание и ловко подхватила начавшую падать птицу. Без всяких сантиментов вырвав нож из тушки и обтерев его об ее же перья, та размотала петлю и, еще раз щелкнул кнопками механизма, вернула нож в свое вместилище. После чего с ловкостью мартышки спустилась с дерева.