– Дух Морошки, – глубокомысленно прогудел Седобородый; он смотрел в ту сторону, куда улетел облачник. Было не понять, о какой именно «морошке» речь – о мире или о погодном явлении.
Мне же вспомнился «шланг-букет», который я видел на болотах в первую ночь. Недаром цепочка рассуждений вела к искусственным видам, которых пруд пруди на сегодняшней Земле. Быть может, и Сверчки играли в Великую Генетическую Революцию. Давным-давно, до того, как в невысыхающие лужи этой большой луны ступила нога первых людей.
Впрочем, пока это лишь домыслы.
Колченогий раскопал листья, извлек из еще горячего пепелища клубни, раздал их друзьям. Мира взяла один и стала перебрасывать из ладони в ладонь, смешно округлив глаза.
– Хорошо, что ты, Странный, есть не хочешь, – сказал Колченогий, облизывая грязные пальцы. – А то тебе бы не хватило.
– Он все равно не стал бы есть нашу пищу, – заметила Мира.
– Еще чего! Как миленький бы ел и просил добавку, – Боров выхватил нож, приставил лезвие к моему горлу, – если бы мы ему еще один рот сделали.
– Да ну тебя, Бор, – Колченогий стряхнул с пальцев прилипшую шелуху. – Вдруг Дед захочет принять его в деревню? Странный – парень крепкий. Дед может поселить его с нашими. Жену Странному найдет. Вот, например, Миру!
Седобородый хмыкнул. Мира зарделась.
Боров поплевал на кулак, которым он отправил меня в нокаут возле реки.
– Тогда уж лучше прикончить его прямо сейчас…
Сказав это, Боров удалился за кусты.
– Пора выдвигаться, что ли… – пробормотал Седобородый.
Колченогий подошел ко мне.
– Ну что? Силы найдутся на прогулку? Руки не омертвели еще?
Нет, с руками все было в порядке. Я бы мог в любой момент освободиться от веревок. Во всяком случае, мне так казалось.
– Может, отлить надо или еще чего?.. – продолжал участливо интересоваться Колченогий.
Нет, тут тоже было все в порядке.
– Тогда пошли, – Колченогий вцепился мне в предплечье твердыми, будто вылитыми из железа пальцами. Рванул вверх. Я поднялся на ноги, притворяясь неуклюжим мешком с навозом.
И мы пошли.
По незаметной даже мне тропке, мимо колючих кустарников, среди ветвей которых клацали клешнями отравивцы – насекомые, похожие на богомолов полуметровой длины. Несколько раз мы обходили скалистые балки, на дне которых бурлила вода. Один раз едва не влетели в засыпанный листвой омут. Палка Колченогого, которую он использовал вместо трости, а заодно прощупывал ею путь, беззвучно ушла в глубину. Колченогий пошатнулся, но устоял. Пробурчал малопонятные мне ругательства. То, что я принял за кочку, облепленную гнилыми листьями, расправило крылья и взлетело в пасмурное небо. На том месте, где сидело существо, осталась лунка, и в ней виднелось черное зеркало стоячей воды.
А потом седые тучи заслонили Бриарей. Гром, до этого звучавший в отдалении, вдруг расколол небеса над нашими головами. Хлынул ливень, да с такой силой, что среди деревьев возникли клубы водяной пыли.
Аборигены упрямо шли дальше, среди упругих дождевых струй они ощущали себя словно рыбы в воде. А мне было тяжеловато. Я понял, что чувство направления мне отказывает. Начинало казаться, будто мы ходим по кругу, ведь все вокруг стало одинаковым, расплывчатым, серым.
Из клубов водяной пыли донеслось невразумительное бормотание. Поначалу я думал, что это Колченогий продолжает крыть все на свете, а потом до меня дошло. И сразу стало жарко, словно я находился не в сердце ледяного ливня, а в горячей сауне.
Бредун!
Мира повернулась ко мне, она хотела что-то сказать… Мокрые пряди волос падали на посиневшее от холода лицо, но глаза ее были полны огня.
Стена воды разверзлась, из-за завесы тяжелых струй наперерез нам метнулось что-то серое, кожистое, безобразное… Этот живой снаряд мчал на Миру.
Капли воды замедлили падение, клубы пыли замерли, точно грубые мазки масляной краски на полотне. Колченогий остановился на одной ноге. На лице повернувшегося ко мне вполоборота Борова застыло злобное выражение.
Тварь была на расстоянии вытянутой руки от Миры. Перепончатые крылья расправлены, пасть раззявлена, зубы сверкали, точно выточены из хромированной стали, на глаза опущены вторые прозрачные веки. Бредун, эта мерзкая помесь рептилии и демона, уже приготовился вцепиться в жертву, а затем с девчонкой в когтях рвануть в низкие небеса.