Я пихнул Миру плечом. Мы врезались в Борова, повалились втроем в раскисшую грязь, подняв тучу медленных и неповоротливых брызг.
Струи хлынули с прежним напором. Зашумело, взорвалось раскатами грома. Я успел увидеть, как мелькнул в серой мгле длинный сегментированный хвост. Послышалось торопливое горячечное бормотание.
Боров, само собой, ничего не понял. Выхватил нож, занес над моей головой. Он бы меня прикончил, потому что в тот миг я отходил от ускорения и не мог сопротивляться, но Колченогий спас мою шкуру, ударив по руке Борова палкой.
– Встать! Встать, скиллины дети! – просипел он. – Они всегда охотятся парой!
И в тот же миг за спиной Колченогого развернулись крылья. Удар чудовищной силы едва не переломил аборигена пополам. Колченогий выпучил глаза, взмахнул палкой, чудом не подровняв Борову рыло. В следующую секунду он взмыл в воздух: невидимый за пеленой ливня ящеродемон, кряхтя от тяжести, поднял Колченогого над деревьями.
– Жижонка! – выкрикнул Боров, что на местном диалекте означало «дерьмо».
Но полоумное бормотание послышалось справа, снова затрепетали адские крылья. Это был второй обещанный Колченогим бредун.
В поле зрения появился Седобородый: в руках у него были два револьвера с длинными стволами. Обернувшись, он быстро нашел цель. Один револьвер перхнул холостым щелчком. Из ствола второго ударил факел огня.
Бредун меньших размеров, чем первый, проскочил между нами, зацепив Седобородого крылом. Подпрыгнул на кочке и взлетел. С треском проломился сквозь переплетение ветвей, нырнул в небеса.
Седобородый упал на спину. Я увидел, что борода у него больше не седая, а красно-черная. Ну конечно: кромка крыла у бредунов – все равно что пила.
– Диментий! – воскликнула Мира. – Дядька!
Она кинулась к Седобородому, упала рядом с ним на колени. Мы с Боровом поднялись на ноги – грязные, мокрые до нитки. Борову-то что? Его руки не были связаны за спиной. А вот мне пришлось на время прекратить изображать из себя простака. Но никто не обратил внимания, каким образом я оказался на своих двух.
А ливень тем временем пошел на убыль. Струи деградировали до редких, но крупных капель. Солнце заходило за Бриарей и теперь светило сквозь кромку его атмосферы, отчего все вокруг сделалось красным. Стало еще холоднее. Над раной Седобородого вился пар.
Я не удивился, когда дождевые капли стали чередоваться с хлопьями багряного снега. Зима пришла в этот мир, и длиться она будет три местных дня и ночи, а потом ее сменит такая же неожиданная и быстротечная весна.
Седобородый отстранил Миру и встал без посторонней помощи.
– Надо драть отсюда, – проговорил он, тряся окровавленной бородой. – Стыдливец!..
Только стыдливца нам сейчас не хватало. Я уже подумал о том, что стоит избавиться от веревок, когда Седобородый подозвал меня:
– Ну-ка, Странный! Дай обопрусь… – он навалился на плечо, пахнув на меня кровью и потом. – Почесали отсюда!
И мы пошли дальше. Снег сначала таял, затем под нашими ногами захлюпала кашица. На ветвях вскоре образовались пышные шапки, а между стволами покраснело. Снег же продолжал сыпать. Серые тучи плыли так низко, что задевали вершины деревьев. И где-то в вышине метался оставшийся без добычи бредун, которому метель была нипочем.
– Иди-иди, Странный, – шипел мне в ухо Седобородый, размахивая зажатым в свободной руке револьвером. – До Пылеглота – миля, рукой подать. Дотащишь, будет тебе уважение от Диментия. А к моему слову сам Дед прислушивается. Слово мое пригодится, когда деревня твою участь решать станет…
Идущий впереди Боров обернулся и с сомнением поглядел на Седобородого. Раненого по законам лесных племен полагалось бросить на откуп стыдливцу. Наверняка Боров прокручивал в немногочисленных извилинах варианты. Седобородый имеет авторитет в деревне – это плюс, Седобородый – дядя желанной Миры, это еще один плюс. У Седобородого в руке пистолет, это не плюс и не минус, это то, с чем надо считаться.
За нашими спинами раздался дробный перестук копыт. Мира оглушительно взвизгнула. Бредун, все высматривавший, как бы спикировать нам на головы, поспешил убраться. На Дожде вершину пищевой цепи занимали не бредуны.
– Не оборачивайся! – посоветовал Седобородый. – Вот видишь – розовеет впереди? Еще немного… К Пылеглотам стыдливец не подойдет. Пылеглотов берегут Молчаливые.
Я выбил револьвер Седобородого ногой, затем с полуоборота ударил локтем в рану на его груди. Бедолага закричал, завалился в снежную кашу. Мира опешила, такого поворота событий она не ожидала. Боров – тоже; впрочем, он сориентировался быстро: схватил девчонку за локоть и потащил в сторону розовеющих стен якобы безопасного Пылеглота. Я поспешил за ними.