Генератор щита разбили практически на границе охраняемого периметра. Я угодил нос к носу с зенитной батареей, оператор которой до поры не открывал огонь. Его замысел практически доканал меня. Уйти удалось, едва не царапая грунт брюхом истребителя. Не удивлюсь, если в месте моего маневрирования осталась дорожка из фрагментов обшивки и геметизационной пены. После этого у меня выдалась целая секунда покоя, в течение которой я успел выяснить, что вышел из боя довольно удачно, направление на приближающийся бот оказалось, по крайней мере, не противоположным. Все что я успел сделать в отведенное противником время — подправить курс. Дальше стало плохо. Истребители противника вышли на прицельную дальность и начали усердно расстреливать меня, постепенно сокращая дистанцию. Ухабы на местности мало помогали при маневрировании, потому что преследователи оставались значительно выше меня. Два раза импульсы «лизали» бок моей машины, сильно разогревая обшивку и выбивая сенсоры обзора. Один импульс попал в носовую часть, напрочь спалив управление лазерными орудиями и систему ориентации на местности. Приходилось выдумывать и исполнять неожиданные маневры, понадеявшись на крепость машины. Это незамедлительно сказалось на дистанции. Огонь стал более точным. Еще один импульс угодил в крыло, серьезно нарушив маневренность. Что-то в подсознании стало постепенно нашептывать мне, что не далек тот момент, когда пить «Боржоми» будет уже слишком поздно.
Я не заметил ничего необычного, хоть попадать по мне и перестали, мысли плотно занимались маневрами, которые при поврежденной машине давались все труднее.
— Я накрыла тебя с «Клопа» конусом оптического искажения, — пришел далекий голос спасения, — но ты очень далеко и эффект слабый. Я вижу, что он искажает твое изображение и немного отклоняет импульсы нападающих, но мощность их практически не изменяется. Так что не прекращай маневрировать. Двадцать три секунды до подлета. Как ты?
— Ясно. Все нормально, — ответил я, получив очередной касательный импульс по борту, вызвавший взрыв какого-то узла в носовой части машины, — падаем.
Двигатель истребителя «замерцал» мощностью сильнее, машина клюнула носом и чиркнула по одной из дюн. В задней части раздался удар и треск отрываемой обшивки, что-то сильно ударило мне в бок. На индикации вывалился красный узор, информирующий меня, что повреждено одно из скорострельных орудий и еще букет каких-то систем.
— На кой черт козе баян, если копыта по самое туловище оторваны, — подумал я зло.
Истребитель все же отскочил от дюны и даже попытался лететь, но двигатель, сделав последнюю потугу, упал на пять процентов. Следующая дюна приняла нас в свои объятия, как заждавшаяся невеста. Грохнулся истребитель так, что ошметки полетели в разные стороны, как новогодний фейерверк, а нас с Техно постучало о переборки, как семечки в маковой коробочке, не помог даже пилотский антиперегрузочный кокон.
Машина, сделав пару кувырков по соседним дюнам, продолжила судорожное движение вперед на минимальной высоте, периодически стукаясь о выступающие камни. И, крепко приложившись об очередную дюну, зависла над грунтом, медленно вращаясь вокруг оси, проходящей через двигательный отсек, с перекосом на левый борт.
Аварийный сброс капсулы не сработал, и нужно было срочно выбираться, хотьо побитое тело и не желало чего-либо делать. Оставалась возможность, активировать сброс вручную, но правую руку я вообще не чувствовал, а высвобожденная левая совсем немного не доставала до нужных органов управления. Тем не мерее, что-то заело в моих мозгах, и я не переставал делать попытки, пока еще не списался подчистую.
Из обзорных сенсоров в рабочем состоянии осталось совсем немного, так что наблюдать за окрестностями я мог через маленькую светлую щель, напоминавшую соскоб краски на окошке женской бани. Снаружи что-то происходило не по сценарию напавших на нас гробокопателей, потому что по истерзанной машине до сих пор ни разу не попали. Это могло быть хорошо или плохо в зависимости от планов противника. Удачно дернувшись, я все же запустил программу экстренного сброса пилотской капсулы. Но серия небольших взрывов только констатировала, что капсула окончательно заклинена в корпусе истребителя. И хоть операция не увенчалась успехом, капсулу слегка вытолкнуло из обломка машины со стороны носа, а система раскрытия все же смогла разломать остатки висящей на ней обшивки. В довольно большую щель хлынул дым вперемешку с пылью.