— Черт, ну и как тут поймешь? — спросил я, посмотрев на один из новых блоков. — Мне надо вот эту штуку пристроить. Помогай.
Ссылка сменилась. Из столбца выплыл и укрупнился один кирпичик.
— Слушай, а ты не можешь без вот этой тайнописи? — попросил я, — есть какая-нибудь приличная взрыв-схема с картинками или еще что-то наглядное?
Надпись сменилась голографическим изображением лежащей на верстаке железяки.
— И куда ее ставить нужно? — спросил я.
Часть брони отделилась и распалась на фрагменты, один из которых встал рядом с двумя другими из списка. Схожие железяки лежали на верстаке среди сменных частей. Похоже, что эти части заменяли одна другую, то есть можно было выбрать к установке одну из трех. Запчастина, которая отделилась от брони, очень походила на пушку, стреляющую фиолетовыми серпантинками. Скорее всего, остальные устройства тоже относились к вооружению, хоть с таким же успехом они могли оказаться и хитрой шпионской аппаратурой. Я мысленно поменял мою «пушку-серпантинку» на соседнюю штуковину. Голограмма притухла, а я почувствовал, что часть брони у плеча потекла и стала скатываться. Окончательно убравшись с тела, фрагмент с гулким грохотом упал на палубу.
— Вот черт! — выругался я, — кому-то же и ногу могло отдавить!
— Видимо, режим смены как раз для полевых условий, — подвела итог Светлана, — зато работает.
— Надеюсь, ее можно нацепить обратно, и она не выброшена, как отработавшая батарейка, — с волнением сказал я, осматривая совершенно целый на вид фрагмент брони. — Обидно потерять самую любимую пушку.
— Попробуй вставить на место, — предложила Светлана, — все прояснится.
— Гони сюда киборга, — попросил я, — мне не достать самому до пазов. Вот так вот и погибну в боевой обстановке при смене вооружения. Хотя, кто его в боевой обстановке меняет-то?
Приложенный к плечу в процессе переживаний фрагмент прилип, а я почувствовал, что запустился процесс интеграции. На душу пролился ручеек облегчения. Вторая железка оказалась тоже каким-то оружием. Пробовать его в условиях корабля мы не рискнули. Третья железяка к вооружению явно не принадлежала. К ней вывалилось описание, вот только состояло оно практически полностью из уже знакомой инопланетной шлангописи. Понять, как работает эта приспособа, мне не удалось. Из фрагментов, которые получилось разобрать, напрашивался вывод, что я наблюдаю либо мини-лабораторию, либо иную заумную исследовательскую аппаратуру. Возможно, и даже наверняка, штука эта была чрезвычайно нужной и архи полезной, только вот в условиях корабля я ее испытывать тоже воздержался.
— Что нового? — спросила Светлана.
— Та, что пробовал первой, процентов на девяносто является оружием, — ответил я, — та, которая стоит сейчас, похожа на лабораторию или научный комплекс для каких-то исследований.
— Дай-ка четкую картинку, — попросила супруга.
— Лови, — сказал я, сосредоточившись на зрительных ощущениях.
— Да… Жаль, что я не могу в нее залезть, — капризно пробурчала Светлана, — ты же не захочешь лежать ради науки пару дней в спокойном состоянии.
— И не надейся, — огрызнулся я. — Поставлю-ка я проверенную ружбайку. Вообще, мне все больше нравятся изделия метрушников, или как там они себя называют.
Пережитые приключения пробудили в памяти воспоминания о беседах с хранителем станции космополитена. Сама собой всплыла мысленная фраза: «Хранитель, прошу связь».
— Скользящий нулевого уровня, вызов принят станцией потока, — всплыла в голове фраза, дальше вывалилась куча букв, цифр и еще каких-то опознавательных знаков. — Ключ принят, готов осуществить доставку на станцию.
— Но я же в многомерности, — откровенно удивился я.
— Ты находишься в инкапсулированном пространстве, прошу покинуть его во избежание нарушения целостности указанного континуума, — пришел ответ, — если выход из зоны не возможен, доступен путь вывода в базовое пространство с причинением повреждений локальной среды. Прошу подтвердить вызов.
— А…Я, пожалуй, закончу кое-какие дела, — промямлил я первое пришедшее на ум, — вызову чуть позднее, хорошо?
— При существующей скорости передвижения доставка на станцию потока останется доступной в течение одной целой двухсот восьми тысячных от базового временного цикла вращения твоей родной планеты, — пришел ответ, — погрешность счисления ноль целых две тысячных в тех же единицах измерения.