Приблизительно за полкилометра до первых признаков чахлой растительности Марзаяц построил какую-то довольно сложную комбинацию из пальцев и несколько раз то ли пропел, то ли просто проговорил высоким фальцетом какие-то мантры. Ничего видимого не произошло, но после этих манипуляций мой наниматель выставил вперед руку и, растопырив пальцы, начал водить ей, как миноискателем, продвигаясь вперед значительно медленнее. Несколько раз мы делали обходы подозрительных мест, а однажды даже пришлось немного вернуться назад. По такой же большой дуге мы обошли и небольшой холм, на плоской вершине которого росли аккуратные, как будто подстриженные кусты с веселыми желтенькими цветочками. Когда холм остался позади нас, Марзаяц неожиданно забеспокоился и завертелся на небольшом пятачке песка, как собака, потерявшая след. Его метания затягивались и, чуть подумав, он стал описывать более внушительные круги. Мне пришлось развернуться и по своим же следам вернуться метров на двадцать назад, чтобы не мешать процессу. Спрашивать о причинах столь необычного поведения я не стал, чтобы не отвлекать специалиста за работой. Все же попавшееся на нашем пути изобилие останков менее удачливых путников вызвало некоторый холодок где-то внутри меня.
Минут через десять мой патрон остановился и задумчиво почесал кончик уха: что-то его явно озадачило. В этот момент от кустов в его сторону метнулись несколько самых настоящих молний. В свете заходящего солнца они казались ярко голубыми. Может, наводчик был пьян, а может, оружие не слишком точным: ближайшая из молний клюнула песок метрах в трех от Марзайца, рассыпав по песку малиновые капли самородного стекла. Марзаяц, стряхнув что-то с рук, сделал несколько пассов и чуть шире расставил ноги.
— Оказывается, кто-то балует в этом неспокойном месте, — успел сказать он.
— Это знание будет последним в твоем списке, — проскрипело существо, состоящее как будто из одних лохмотьев, кинув в моего патрона горсть малиновых шаров, размером с теннисный мяч.
Марзаяц, чуть наклонившись, сделал сложное действо руками. По ходу распальцовки мой патрон зафиксировал несколько фигур из пальцев, и его тело охватил бледно-голубой кокон. Предчувствие неприятностей заставило меня присесть — скорее, сработала привычка быстрого сокращения ростовой мишени до грудной, урезавшая возможному стрелку шансы на попадание. Опять же по привычке я быстро оглянулся назад, что, возможно, спасло жизнь далеко не первому отряду, попавшему в засаду. Вниз с холма, периодически переходя на «полный привод» с использованием передних конечностей, несся явный соплеменник моего работодателя. Одет он был в полосатый балахон, более всего походивший на азиатский халат, и забавную тюбетейку, на которой болтались какие-то лоскутки. Я развернулся, оставаясь в сидячем положении, и замер, раздумывая, что ожидать от этого гостя и чем его встретить.
Гость же проявил завидную сноровку. Практически не меняя скорости, он скрутил на одной из рук какой-то кукиш, после которого с точки приблизительно на два метра выше его головы сорвалась жменя мелких малиновых искорок. Я благополучно успел отскочить в сторону, потому что и ждал какого-то подвоха. Плотный пучок искр с треском рассыпался по песку, скатывая его в мелкие стеклянные шарики. Новоявленный колдун все же вынужден был замедлить свой бег, хоть настоящей его мишенью изначально являлся исключительно мой патрон.
Очередные кукиши на руках «узбекского гостя» породили более плотный по сравнению с первым рой малиновых искр. Положение для нового прыжка оказалось неудобным, да и на сыпучем сухом песке уверенно оттолкнуться довольно сложно. И, пожалуй, впервые со времен владения гравитационным симбом я применил его не для фокусов. Вспоминая о прожженной Марзайцем броне, хотелось перестраховаться, и я просто собрал песок, лежащий передо мной, в большую «линзу» и выставил вместо щита. Видимо, нехорошее предчувствие подстегнуло меня, да и находился я практически в лежачем положении, но полумесяц из клубившегося песка вовремя встал на пути полета малинового салюта. Треск разрядов, запах озона ознаменовал встречу моего щита и искр. Из клубившегося передо мной песка получилась довольно правильной формы ажурная паутина, частично состоявшая из расплавленных и быстро твердеющих росплесков стекла. Часть искр пролетела надо мной и покатилась по песчаным волнам. Обладатель полосатого халата на пару секунд опустил свои руки и замедлился, видимо, от неожиданности. Я же по доносившемуся позади шипению, подвываниям и посвистам понял, что добром этот разговор уже не кончится. По этой причине промедление незнакомца я использовал на то, чтобы бросить неуклюжую «паутину» и зачерпнуть новую порцию песка. Нападавший то ли по привычке, то ли не поверив в неэффективность своего любимого детища, кинул в меня еще одним пучком искорок. На этот раз их родилось еще больше, хотя даже мой неопытный в таких делах взгляд говорил, что это глупо. И вместо паутинки передо мной образовалась мутная коричнево-алая линза с множеством проплешин, которую я тут же уронил, всклубив очередную кучу песка. Сказать честно, затея моя оказалась не слишком уж удачной, так как из-за клубящегося песка противник просматривался плохо, и мне приходилось вытягивать шею. А значит, он мог сделать что-то неожиданное и неприятное. Нужно было атаковать.