Наверное, она еще не выплакала глаза, потому что, когда в ее камере вновь сгустилась тьма египетская, ее лицо было мокрым от слез.
Ее положение сейчас, конечно, было аховым. Угодила, как кур в ощип. Но в сравнении с тем, что выпало на долю той женщины, начальные страницы записок которой она только что читала, ее нынешние проблемы казались если не пустяком, то и не выглядели уже вселенского масштаба катастрофой.
"Интересно было бы узнать, — подумала она, — что за человек писал эти записки и какова судьба этой женщины и ее малыша? И кто эти люди, все эти М., С., А.? Жаль, что я не могу показать эти записи отцу… Хотя вряд ли он что-то вспомнит, потому что, подобно десяткам вот таких "малышей", он родился либо в самом начале войны, либо уже в гетто, а потому ничего в его памяти о тех ужасных событиях не отложилось, а рассказать, как все было на самом деле, некому…"
Она задремала под утро — само понятие "утро", конечно, было условным — и проснулась от скрежета ключа в замочной скважине.
В лицо от порога ей ударил сноп света — как всегда, показавшийся после кромешной темноты нестерпимо ярким. Когда она проморгалась и пришла в себя, старик уже успел вынести парашу и заменить ее порожней посудиной. В такие минуты Юлю одолевала шальная мысль: а не попытаться ли ей наброситься на этого деда — благо длина цепочки около двух метров — и вцепиться ему в горло, как-то придушить его… пока у нее есть в запасе хоть какие-то силенки?..
Но эта была глупая мысль. На поясе у деда висела связка с тремя ключами — однажды она смогла-таки это разглядеть, — и все они были большие, массивные, не такие, как тот ключик, которым отпирается ручной браслет. К тому же браслет ей перещелкнул на другую руку один из парочки сравнительно молодых мужчин, а значит, этот нужный ей ключ находится у кого-то из них.
— Э-э-э… послушайте… вы не могли бы принести мне побольше воды? — сказала Юля, вглядываясь в темный силуэт в дверном проеме, напоминающий вопросительный знак. — Понимаете, я хотела бы помыться… И еще принесите, пожалуйста, свечку потолще…
Поплавская выждала несколько секунд, а потом почти умоляюще произнесла:
— Если проблемы с горячей водой, принесите хотя бы свечу! Для меня это важно… очень, очень важно!
Старик какое-то время стоял на месте, как статуя, затем до Юлии отчетливо донесся его ворчливый голос:
— Аш не калбу су наркоманайс ир проститутемис.[28]
После чего вышел из камеры и запер за собой массивную дверь.
Глава 27 БЫЛ БЫ СОКОЛ, А ВОРОНЫ СЛЕТЯТСЯ
После секретного разговора с Трофимовым Стас решил наведаться на городскую квартиру к одному из двух своих ветеранов, вышедших в отставку сотрудников полиции, которые подрабатывают у него в фирме охранниками, дежуря по ночам в офисе, а также выполняя разовые поручения.
Дверь открыл хозяин. Несмотря на то, что ему было около шестидесяти, это был еще довольно крепкий мужчина, который, хотя бы в силу своего огромного опыта, и сейчас, пожалуй, способен утереть нос многим молодым оперативникам.
Стас звал своего ветерана Антоныч. Вообще-то у литовцев не принято называть друг друга по отчеству, к тому же отца его звали Антанас, а не Антон, но уж как-то так сложилось.
Нестеров, отказавшись от чая, сразу приступил к делу:
— Антоныч, у меня будет к вам поручение.
— Слушаю вас, начальник.
— Хочу отправить вас в небольшую командировку. В Западную Литву, в район Шилуте, дня на три или четыре. А может, и на недельку…
— Что нужно будет делать?
— Поживете у Кястаса…
— Это к которому вы обычно на охоту и рыбалку ездите?
— Да. Я хочу, чтобы вы несколько дней пожили там. С фермером мы все обговорили по телефону, он предоставит вам комнату. На днях там имела место стычка с братками из бригады Черного…
— Ах вот оно что…
— Мы тут с Римасом провели небольшую профилактику в этом плане. Я сомневаюсь, что братки еще раз решатся сунуться к нашему фермеру, но вы, Антоныч, все же съездите туда и поживите там несколько дней.
— Свой личный ствол брать?
— Не помешает. Хотя у Кястаса там целая коллекция охотничьих ружей… — сказав это, Стас усмехнулся. — А вот у меня, Антоныч, личное оружие отобрали. И у Мажонаса — тоже.
— Да, начальник, я в курсе. Что, прямо сейчас выезжать?
Стас вытащил из портмоне несколько сине-зеленых литовых стольников и передал их Антонычу. Затем записал на бумажке название деревни, возле которой находится хутор Кястаса, и выписал из своей электронной записной книжки номера телефонов полицейских участков в Шилуте и Клайпеде, а также прямой служебный номер, по которому в случае необходимости можно вызвать группу немедленного реагирования, отвечающую за данный регион.
— Вот командировочные и номера телефонов… на всякий пожарный. Я вызову одного из сотрудников из отпуска, чтобы вас подменили на ночных дежурствах… либо Петрович будет один сторожить офис по ночам, пока вы не вернетесь. Ну а выезжать, думаю, надо без промедления, чтобы успеть туда добраться до наступления темноты.
Когда Стас выдал поручение ветерану, у него стало спокойнее на душе: его жизненные принципы не позволяли бросить человека в беде, наедине с навалившимися на него проблемами. Так уж он, наверное, устроен, что не может жить по принципу "моя хата с краю"…
Нестеров направился в свой офис, где намеревался дождаться Мажонаса, с тем, чтобы сопоставить добытые ими из разных источников сведения, а затем, сличив полученную информацию, попытаться сделать какие-то выводы.
Когда Стас подъезжал к арочному проезду, ведущему во двор, где "соколы" обычно паркуют свой личный и служебный транспорт, из другой подворотни выкатил бело-зеленый полицейский "Опель" и, не включая мигалок, пристроился к корме "Круизера".
Стас, кинув косяк в зеркало заднего обзора, свернул в свой двор… где уже были припаркованы еще одна полицейская легковушка и большой темно-синий микроавтобус без бортовых надписей.
Притормозив, Стас обернулся и увидел, что полицейский "Опель", только что севший ему на хвост, остановился в арочном проезде, закупорив единственный отходной путь.
Ну и что, спрашивается в задачнике, это все означает?..
Стас сам выбрался из "Круизера", немногим опередив сотрудников группы захвата спецподразделения "Aras", которые, как черти, повыскакивали из своего — хорошо, кстати, знакомого с виду — служебного микроавтобуса.
— Стоять! — проорал кто-то над ухом. — Руки на капот! Не двигаться!
Хотя он не сопротивлялся, двое "аровцев" вывернули ему руки назад — да так, что суставы едва выдержали, — а затем, как бы по инерции, в две руки, с раскачкой, треснули главного акционера ЧОП "Фалькон" головой о капот его собственного "Ленд круизера"…
Нестерова обшмонали, затем, уже со скованными сзади руками, его вновь поставили на ноги, удерживая с двух сторон под локотки.
К ним подошли несколько мужчин в полицейской форме: возглавлял эту компанию старший инспектор столичной полиции Норвилас.
Ровер, выкатив вперед бульдожью челюсть, ткнул задержанного пальцем в грудь.
— Где пульт, Нестеров?!
Стас, у которого после удара о капот в глазах все еще хороводили цветные пятна, а в ушах свиристел, щелкал и посвистывал целый легион сверчков и кузнечиков, с первого захода вопрос не расслышал.
— Где пульт, я спрашиваю?! — свирепея на глазах, переспросил полицейский чин.
— Пульт? — Стас, у которого во рту уже ощущался железистый привкус крови, честно попытался понять, чего они от него хотят, но так и не врубился. — Какой еще пульт?
Ровер сжал в кулак затянутую в перчатку руку… но не ударил, хотя по лицу было заметно, что очень хотелось.
— Тот самый пульт дистанционного управления, Нестеров, при помощи которого ты взорвал Ричардаса Станкуса!..
Стас не успел еще толком сообразить, что все это означает, когда возле них появился кинолог со своей служебной собакой породы овчарка.