– Вирус? – предположил Богдан.
Синичка отмахнулся.
– Где бы он его поймал?
– Выглядело как перехват управления, – задумчиво сказал Богдан. – Но кому его перехватывать?
– Согласен. Бред.
– Не больше, чем тот факт, что истребитель сел в полях, да ещё и без пилота в кабине, – возразил Леонов.
– То, о чём я думаю, похоже на бред гораздо больше, – подала голос Рита.
Богдан повернулся к ней.
– О чём же?
– Да глупость это, Богдан Сергеевич.
– Отчего же, говорите.
– Если бы этот Стриж был человеком… Вы знаете, что такое диссоциативное расстройство?
Пальцы Синички замерли над планшетом.
– Это то, что в просторечии называется «расщепление личности»?
Рита кивнула.
– Если бы он был человеком, я бы сказала, что проявила себя вторая личность. А главная личность о ней может и не знать.
– То есть, он типа с ума сошёл, что ли? – переспросил Богдан.
– Простите, Богдан Сергеевич, я знаю, что для вас и ребят они живые. Говорю же, глупости это. Просто эти альтернативные личности возникают, чтобы защитить главную. И в экстремальной ситуации берут контроль на себя. А там, на поле, ситуация была как раз такая.
– Их на это не программируют, – сказал Синичка. – Это же не навигатор. Который должен говорить «до конца маршрута осталось двести метров» и всё такое. Их вообще не программируют.
Богдан стиснул зубы. Легко им рассуждать. Заставил себя усмехнуться.
Рита зябко пожала плечами.
– Истребитель с искусственным интеллектом… даже звучит жутковато.
– Да какие они истребители, – резко сказал Богдан. Резче, чем хотел. – Уж сколько лет никого они не истребляют. И не будут. А слово это дурацкое вообще забыть пора.
– Согласна, – поспешно сказала Рита. – Но вам бы послушать, что ребята о них говорят. Птаха особенно.
– А то я не слышал, – буркнул Леонов.
– А вы ещё послушайте. Я вам доступ скину.
Тот же день, позже, кабинет Леонова
– Роман, расскажите про эту машину.
– Про Стрижа.
– Про вашего Стрижа. Вы давно на нём летаете?
– Третий год.
– Раньше с ним происходило подобное? Отказ управления, или…
Птаха фыркнул.
– Да весь «ЗАСЛОН» бы знал уже. Все полёты пишутся, всё в систему загружается. Вы бы точно знали, вы же наш психолог.
Синичка поймал взгляд Леонова. Коротко кивнул.
На экране видеосвязи Рита терпеливо повторила:
– И всё же я прошу вас припомнить. Возможно, было что-то, что вы не сочли важным…
Птаха взвился:
– Это вы не считаете важным то, что мы говорим. Не вы, Рита, лично, а вообще. Ну да, что с нас, чудиков небонутых, взять, летаем на устаревшей технике, которая никому нафиг не упёрлась, поглазеть по праздникам разве что, все же теперь сами на аэротакси, с автопилотами… А для нас они – живые! Сто раз я говорил, что он «себя ведёт», иногда даже подсказывает мне, как повернуть. Не словами, конечно, но я-то его чувствую! Не знаю я, как объяснить. Кто не летал, не поймёт.
Леонов нахмурился. Что-то новенькое. Ребята, конечно, увлечённые, между собой и не такое говорят – но то между собой. Летуны.
– Мне вы такое не говорили, – мягко сказала Рита. – Я бы запомнила.
– Вы бы меня от полётов отстранили. Теперь уж точно отстраните. И Стрижа мне не вернёте. Его там, наверное, уже по винтикам эксперты разобрали. А знаете, что? – Птаха повысил голос. – Это он меня спас. Выбросил у самой земли. Я точно знаю.
В ночь на следующий день, кабинет Леонова
Леонов откинулся в кресле. Глаза горят, словно песком засыпаны. Кресло вибрирует, разминая усталые мышцы. Хотя тут уже только сон поможет. Часов этак на пятнадцать. Сколько можно смотреть и пересматривать? Запись беседы Риты и Птахи, видео крайнего выступления Стрижей. Что он надеется тут найти? Что его не отпускает?
Богдан перевёл взгляд на стену, увешанную фотографиями – ещё старыми, бумажными.
Стена памяти. Самолёты различных конфигураций, цеха, лаборатории, взлётки, он сам, его друзья – инженеры, лётчики…
Взгляд выхватил нужное.
Стриж.
Модель 1А. Самый первый, в разработке которого он принял участие.
И первый, который он угробил.
Не бездарно, нет – но до чего же обидно…
Тоже вот так же внезапно отказало управление. Только не было тысяч зрителей и жилых домов рядом. Он спасал только машину. Как спасал бы живое существо. Друга. Думал, что сможет посадить. А в итоге тот спас его. Выкинул, как «восьмёрка» Птаху. Но тогда самописец не позволил установить истину. Кто-то, может, и по сей день считает, что Богдан тогда сам дёрнул рычаги, смалодушничал. Но молчат. Формально-то предъявить ему нечего. И совесть чиста. Но почему же всё-таки…