— Да…
— Ярцев? — выпалила я.
— Что еще за Ярцев? — Артем сложил на груди руки. — Так, рассказывай. Где ты мужиков нахватала, как сучка блох?
— Мне не до этого, Артем! — заорала я. — На меня напали вчера, быстро говори, кто звонил!
— Я не понял, почему ты на меня голос повышаешь? — прищурился он знакомо и с вызовом. Так смотрят перед тем, как начать скандал.
Я отмахнулась и бросилась мимо, в комнату. С ним каши не сваришь. Бросая в дорожную сумку нехитрые пожитки, я выпалила:
— Я пока у бабушки поживу… Я хотела сказать…
— Да понял я, что ты хотела! — огрызнулся он. — Почему там?
— Долго объяснять! — я застегнула молнию, и обернулась. — Я тебя умоляю, хоть раз в жизни будь нормальным человеком и скажи, кто звонил?
— Да не знаю я, — вяло огрызнулся Артем, стремительно теряя ко мне интерес. Ему малоинтересно все, из чего не сделаешь скандала. — Менеджер ваш или еще кто, откуда мне знать! Это ты уже сама разбирайся!
Он скрылся в кухне, а я пошла в ванную. Следовало быстро помыться и делать отсюда ноги. Артем не поможет, а мне хотелось укрыться в тихом месте: надежном и вечном, как отчий дом.
Где меня никто не достанет: ни Ярцев, ни убийцы.
Глава 6
Мылась я практически на время.
С меня текла грязная, местами кровавая вода, но грязи было больше. Я вычесала сухие веточки, травинки и старые листья, вымыла волосы, просушила и они пушистой шалью укрыли плечи.
Не знаю, был это звонок от менеджера или мои убийцы поняли, что я выжила — я не собиралась встречаться ни с кем из них.
Я надела черные джинсы, ярко-желтую футболку с аппликацией во всю грудь — она изображала подсолнухи среди которых пряталось солнце, и взглянула в зеркало. Лицо всех цветов радуги… Я нацепила темные очки. Лучше не стало.
На выручку пришла косметичка: я аккуратно замазала самые густые синяки специальным карандашом для маскировки кругов под глазами. Затем нанесла тон и в финале припудрила все это дело.
Густой слой косметики сделал лицо неживым, а маскировал слабо — видно, что прячу следы побоев. Ну и пусть. Лучше, чем без, значит оставляю.
По привычке я взяла в коридоре обувь на каблуке, но передумала в пользу кроссовок.
— Уезжаешь уже? — недовольно спросил Артем, выглянув в коридор.
— Ненадолго, — как можно беспечнее сказала я. — Поживу пару дней, пока все не утрясется… У нас кафе вчера ограбили. Ужас, что было! А тебе, наверное, наш звонил, беспокоился. Видишь, как отделали!..
Я несла и несла этот бред, торопливо шнуруя кроссовки. Тон был легким, с лицом я не справилась, но Артем и не стал приставать с расспросами. Поверить — это так просто. Не нужно ни с чем разбираться, а можно снова водрузить себя на диван.
— Честно, я у брата поживу, — сказала я, стараясь заранее придушить бред ревности на корню. Раньше бы не получилось, но сегодня Артем благосклонно буркнул:
— Я позвоню, — и ушел к себе.
Его одно могло заставить заткнуться — он понял, что у меня беда. А у него планы поинтереснее, чем решение моих проблем, которыми вполне может заняться мой брат.
Я забросила сумку на плечо, взяла ветровку, и крикнула:
— Пока!
Он не ответил.
Пригородная электричка была наполнена пенсионерками и дачниками. Я умудрилась сесть у окна, меня никто не замечал. Синяки и стоящие в глазах слезы никого не волновали. Вон, рассада в рост пошла… Разговоры вспыхивали вокруг то здесь, то там. Я погрузилась в свои мысли, не обращая внимания на зудящих дачников.
Потом попыталась представить в этой обстановке Ярцева, будто он держась за поручень обсуждает проблемы урожая… Не выдержала и засмеялась. Нет, Ярцев в пригородных электричках не бывает, это факт. «Ягуар» ему не простит.
Скоро пришлось сделать пересадку.
Неожиданно мне стало не по себе в толпе на солнечном маленьком перроне. Я осталась одна на пустом пятачке среди полей. Широкая дорогая вела к дачным участкам — они виднелись вдали, но все равно страшно.
Некстати стало хуже — снова ныло все тело, словно меня пропустили через мясорубку. Я с трудом дождалась следующей электрички и снова тряслась в вагоне. Тело крутило и ломало, словно после вчерашнего похмелья. Я устало привалилась к окну, рассматривая поля, перемежающиеся лесопосадками.
Моя бабушка прожила в селе всю жизнь.
Я выросла с ней, мама была слишком занята тем, что устраивала личную жизнь. Родила она меня рано, как говорят, «принесла в подоле». За что ей огромное спасибо, конечно, но материнскими чувствами она ко мне не прониклась. Работала в Москве, оставив меня бабушке, вышла замуж, строила карьеру. Иногда приезжала с подарками и врала, что вот подрасту — она заберет меня к себе. Рассказывала, как мы будет счастливы, как вместе пойдем в зоопарк. Много чего рассказывала. Не знаю, кто придумал, что детям лучше врать, чем расстраивать правдой, но я бы этого мудака придушила. Потому что ждала. Ждала, что вот еще чуть-чуть и мама заберет меня, просто ей мешают обстоятельства и всякие недобрые люди. А потом я выросла. Я ее не виню. Ей тогда было меньше, чем мне сейчас.