― Что? ― переспросила я.
― Моя милая подруга, ― драматично начала она, ― сказать тебе правду или солгать?
Краем глаза я увидела, как Дженни открыла рот, собираясь вмешаться, но Ева саркастично продолжила, не позволяя мне переключить внимание:
― Скай, ты пропустила биологию мисс Вессекс и она тебя ненавидит. И, кстати, кроме этого я говорю о летней школе, в которую ты попадешь, если продолжишь в том же духе. ― Тут тон голоса Евы едва смягчился, впрочем, он звучал притворно: ― Я понимаю, что сейчас лишь начало учебы, однако на твоем месте я бы прислушалась к голосу разума и занялась полезными делами.
Ее темно-рыжие брови изогнулись, глаза вызывающе сверкнули, но я бы не смогла возразить ни на одно из ее обвинений. От моего лица отхлынула вся кровь, и я почувствовала головокружение. Дженни приободряюще потрепала меня за плечо, затем, автоматически заправив за ухо короткую прядь волос, смерила Еву негодующим взглядом.
― Не обращай внимания, Скай… Она такая сумасшедшая с тех самых пор, как заняла второе место на контрольной по химии.
Ева фыркнула, возвращаясь к своему ноутбуку, но Дженни теперь обратилась к рыжей напрямик:
― Пожалуйста, прекрати на всех кидаться. У других людей, например твоих единственных друзей, тоже есть проблемы. И, Ева, если ты не хочешь обсуждать свои собственные проблемы, усмири нрав.
Она бесстрастно ответила, даже не подняв взгляд:
― У меня нет никаких проблем.
Дженни сделала вид, будто ее тошнит, и я покачала головой, выразительно глядя на нее. «Прекрати», ― мысленно попросила я. Мне неприятно было знать, что Ева думает, будто бы учеба ― последнее, что меня интересует, однако я не хотела конфликтовать с ней, да и вообще с кем-либо: странное дело, но моя голова по какой-то причине вдруг стала раскалываться от невыносимой боли словно грецкий орех.
Внезапно на мои колени, затянутые в обычные светлые джинсы, упал клочок бумаги, и я вздрогнула, а все мысли разом отступили. Я развернула записку, прочла, нахмурилась и, скомкав в кулаке, кинула на край стола. Дженни, заметив мои движения, склонилась к моему плечу и, поиграв бровями, полюбопытствовала:
― Что там? Что-то интересное?
― Какая-то чепуха, ― ответила я, пожав плечами и украдкой оглядываясь. Через несколько секунд, когда я повернула голову, наши с Джен взгляды встретились, и она выразительного вскинула брови, но никак не прокомментировала мое заявление о чепухе. Вместо этого она завалила меня вопросами об Эшли:
― Она выглядела так же капризно, как и всегда? Она завтра вернется в школу? Она не сказала, почему ее так долго не было? – Дженни вздохнула, наполняя легкие воздухом, отвлеклась на обед, и, наколов на вилку огромный лист салата, запихала его в рот. Затем она повернулась к Еве и сварливо посоветовала: ― Лучше бы ты ходила по пятам за Эшли, а не за нами, пытаясь исключить ее, а не нас.
Та снова проигнорировала саркастичный тон подруги, но Дженни это не заботило; она всегда была в прекрасном расположении духа и много разговаривала, поэтому даже кислое выражение лица Евы не могло испортить ей настроение. Наверное, поэтому Дженни всегда интуитивно чувствовала, когда со мной что-то не так.
― Что ж, Скай, ты не выглядишь счастливой, ― заключила она, подводя итог возвращению Эшли в город. Но она не стала зацикливаться на том, как я выгляжу ― интереснее было запихать в рот побольше салата и помидоров. Сама Дженни Фрай всегда выглядела прекрасно ― и в школе и дома она пристально следила за своим внешним видом, каждый день тщательно подбирала интересные образы, иногда делала забавные прически, увиденные в каком-нибудь из журналов. Так как мои и Евины волосы были гораздо длиннее ее, она экспериментировала на нас; в основном, конечно, на мне, потому что Ева раздражалась уже после первого часа, когда Дженни пыталась выпрямить ее рыжие локоны.
― И кстати, ― она продолжала говорить сама с собой, в то время как я пыталась отключить сознание и отвлечься от нарастающего шума столовой. Голова ― грецкий орех ― рисковала расколоться пополам, и меня даже начало подташнивать от смутной боли.