— Слышал, ты получила права.
Лоэтта сразу повеселела, заулыбалась до ушей.
— Один раз слишком резко вошла в поворот, но экзамен прошел на «отлично».
— В этом я не сомневался.
— Насчет Алекса не беспокойся. Температура спала примерно в одиннадцать. Я рада, что навестила вас. Малыш очень славный.
Бурке кивнул. Он выглядел уставшим.
— У Алекса две скорости, — сказал он. — «Полный вперед» и «сон».
Тут Лоэтте нечего было возразить, но она, кажется, придумала, чем можно помочь Кинсайдам.
— Бурке?
— Да?
Бурке смотрел на нее, и душа оживала. Удивительно, как мало ему нужно, чтобы убитая надежда возродилась вновь.
— Алекс может участвовать в спектакле, если хочешь.
В то же мгновение крошечная надежда погасла. Лили признала, что он поступил правильно, но не собиралась во второй раз бросаться к нему в объятия и раскрывать свое сердце.
— Что он должен делать?
— Маленькие обычно ничего не делают, они смотрят и радуются. Алекс подойдет на роль ослика или ягненка.
— Я подумаю. Что-то еще, Лили?
Он был почти уверен: Лили хотела сказать совсем про другое. Он был почти уверен: она хотела сказать, что не переставала любить его ни на минуту.
— Нет. Все. Спокойной ночи, Бурке.
Мимолетным жестом она коснулась его щеки. Словно прощая его за причиненную боль.
Он стоял у открытой двери до тех пор, пока Лили не отъехала. Кто-то говорил, что машина досталась ей от матери. Автомобиль не блистал новизной, но по звуку мотора чувствовалось, что он прекрасно сохранился. А Лили молодец! Хотелось порадоваться за нее, но последние дни отучили Бурке радоваться.
Вернувшись в опустевшую гостиную, он сразу увидел лавандовый свитер Лили на ручке кресла. Когда Бурке взял его, на пол упала маленькая футболка Алекса. Он поднес к лицу обе вещицы, вдыхая запахи любимой женщины и ребенка. Так Бурке простоял очень долго с закрытыми глазами, прижимая ладонь к щеке, которую так нежно погладила Лили.
Намереваясь вернуться в Джаспер-Галч, Бурке надеялся, что Лили по-прежнему его любит. Дениза умерла совсем недавно, от таких мыслей становилось стыдно. Но Бурке ничего не мог поделать. Он думал о ней каждую минуту, не переставая любить и пытаясь скрыть это от Денизы. Если Дениза и догадывалась, то должна была понять. Ведь она была счастлива? Бурке делал все, чтобы его жена была счастлива.
С Денизой Паркер он познакомился пять лет назад на благотворительном обеде в госпитале. Дениза умела одеваться, знала, как привлечь мужское внимание. Она мало отличалась от других женщин, которые были у Бурке до того, как он встретил Лили. Любительница дорогих безделушек и нарядов, современная, остроумная, если нужно, послушная, Дениза знала, чего хочет. А она хотела завоевать Бурке.
Странно, но прежде он не задумывался о женщинах, с которыми встречался раньше. Бурке сейчас понял, насколько Лили отличается от этих девушек. И не потому, что ранима и беззащитна. Когда Дениза сообщила Бурке о беременности, она плакала искренне. Но Дениза стремилась выйти замуж без любви. Того же хотел от Лили и Уэсс Страйкер. Однако Лили ему отказала.
Раньше Бурке почти не сомневался что, как только Лили поймет причину его исчезновения, она простит. И можно будет начать жизнь так, будто они расстались вчера, а не два с половиной года назад. В реальности все сложилось иначе. Его не осудили. Теперь он понял, что дело не в вине или прощении. Бурке столкнулся с незаживавшими ранами и потерями, которые Лили будет помнить вечно.
Как врач он видел и исцеление, и смерть. В некоторых случаях люди, потерявшие близких, проходили трудный, болезненный путь, постепенно собирали себя по кусочкам и продолжали жить. Другие так и оставались в плену вечной печали. Лили гораздо сильнее, чем многие думают, но и она не смирилась с потерей ее… их… ребенка.
Он думал, что Лили готова вылететь из гнезда. А сейчас не уверен. Бурке не знал, чем помочь ей, но сделал бы все, чтобы она вновь смогла улыбаться.
Бурке положил футболку Алекса и свитер Лили обратно на кресло и пошел в ванную. Там он долго стоял под горячими струями воды. Потом лег в постель, завернулся в несколько одеял и смотрел на черный потолок, слушая гудение ветра, шелест веток за окном, посапывание Алекса в соседней комнате. Около двух вернулась Джейн.
Странно, этим вечером в доме никто не смеялся — ни Алекс, ни Джейн, ни Лили. И Бурке тоже было не до смеха.
— Давай, Лоэтта. Скоро финал. Улыбнись.
Лоэтта взглянула на Мэлоди и натянуто улыбнулась. Спектакль подходил к концу, но расслабляться было пока рано. Если не считать маленьких неудач, то представление прошло хорошо во всех отношениях. Лоэтта искренне гордилась детьми. Мэлоди права, она просто обязана сейчас улыбаться.