Так что хозяйка на самом деле занялась любимым делом: она уже успокоила владелицу терьера и вовсю уже разливалась о своих делах и бытовых подробностях, так что я успел почесать себя лапами сначала за правым ухом, потом за левым, изображая полное послушание и безразличие, чем вызвал такую же реакцию у терьерчика: он уже не боялся меня и воспринимал как большого, но неопасного пса, просто зашедшего в гости. Однако хозяйка совершенно забыла о моих естественных потребностях: ну если так, то я и тут всю кучу выложить могу, не побрезгую. Я уже пристроился: урчание в желудке уже оповестило о скором извержении и избавлении от накопившихся запасов, и тут она неожиданно сильно дёрнула за поводок, останавливая и прекращая процесс. Та-ак, не нравится, значит? А чем она сама с хозяином занимается – думает, красиво? Думает, все так и мечтают лицезреть в полном объёме и ясных деталях и подробностях, как они вдвоём барахтаются в постели и выкидывают номера, пугая даже соседей и заставляя потом жаловаться? Насколько уж я люблю хозяина, и то не всегда понимаю: что и зачем он делает в таких ситуациях. Её же отношение ко мне просто переходит все границы: надо будет пожаловаться хозяину, не забыть потом.
Я приподнялся, уставился на женщину и пару раз гавкнул, выражая недвусмысленно своё негодование. Уж сейчас ты узнаешь: как обижать меня и кто тут главный: в отсутствие хозяина. Я грозно зарычал и потянул поводок на себя: женщина умолкла и заметно побледнела: она уже понимала, насколько серьёзно разозлила меня и к каким последствиям может привести подобное отношение. Пару раз я уже тяпал её за ноги – когда она окончательно выводила меня из равновесия – и сейчас она ещё у меня нарвётся. Я уже прикидывал – куда бить нарушительницу порядка, слегка осунувшуюся и прятавшуюся за глупого терьерчика, явно пока не понимавшего возможных последствий; любой же, кто встал у меня на дороге, непременно будет наказан! Я бросился резко вперёд: маленькое тельце отлетело в кусты, издав короткий писк, который сразу перекрыли два визжащих в унисон женских голоса, остановивших меня. Терпеть не могу, когда рядом кричат, и тем более такими противными резкими голосами: я сразу сел и дал понять, чтобы меня отпустили. Нужны вы мне, как же. Очень мне надо нападать на двух беззащитных дур, единственное что умеющих – издавать громкие вопли, от которых закладывает уши. Но наконец она поняла и согласилась со мною: она осторожно приблизилась и отцепила поводок вместе с намордником, и, коротко гавкнув напоследок, я сразу помчался в ещё не исследованную сторону: в глубину двора, где наверняка можно было встретить старых знакомых и найти что-то новое.
Сразу же обнаружились ещё следы знакомой овчарки: она давала новую надежду, подкрепляя её дополнительно. Сначала, однако, следовало завершить дела, так грубо прерванные хозяйкой. В тишине и спокойствии среди разлапистых кустов можно было особо не опасаться посторонних: наконец я избавился от запасов, тут же присыпав всё землёй. А где-то неподалёку – я уже слышал и ощущал это – явно находились в движении сразу несколько собак: ясная возня возбуждала и заставляла ринуться прямо в гущу их непонятной пока свары, и только трезвый расчёт не позволял броситься напролом: кто же знал, как они встретят появление совершенно незнакомого сильного кобеля.
Свара неподалёку продолжалась, она двигалась в сторону, позволяя мне остаться незамеченным и отсидеться в кустах, но это уже был бы не я, а кто-то совсем другой. Раздвинув ветки, я бросил наконец взгляд: пять или шесть явно дворовых охламонов непонятного происхождения преследовали мелкого светлого пуделька, отчаянно огрызавшегося и явно из последних сил старавшегося уйти от грозной погони. Все и на одного? Подобные ситуации я видел неоднократно, и даже пару раз оказывался на месте незадачливого лохматого создания, в конце концов вырываясь из плотного враждебного окружения. Исход же зависел всегда от настроя охламонов: находясь в игривом состоянии, они могли лишь немного покусать, в случае же реальной агрессии не исключался и летальный исход для случайно подвернувшейся жертвы.
Пуделёк был явно домашним: даже издали мне удалось разглядеть дорогой ошейник и чудом державшуюся на хвосте цветную ленточку, на которую барбосы покушались не в последнюю очередь: именно ленточка ставила между ними границу, непреодолимую по определению. Ведь на что приходится рассчитывать таким голодранцам, никогда не имевшим могущественного сильного хозяина и покровителя? Разве лишь на доброту случайных женщин, иногда подбрасывающих сосиску или сардельку, так что при одном только взгляде на ухоженного домашнего любимца семьи – крутящего морду от тех же сосисок или сарделек – горькая зависть жжёт глотку и сама по себе выталкивает наружу громкие лающие звуки.