Он не сделал ни малейшей попытки дотронуться до нее. Никто — и уж тем более Кит — не должен был подозревать об их отношениях, излившихся в столь бурный поток плотской любви прошлой ночью.
Никаких споров и препирательств, сказала себе Марни. В душе ее горело пламя жестокого упрямства.
— Сегодня вечером меня не будет дома.
— Тогда завтра.
— Завтра мы с Марио занимаемся альпинизмом на Пэйсэс-Лэйк.
— Значит, на Марио у тебя время есть, а на меня нет?
— У тебя нет никаких оснований ревновать.
— Ты говоришь так, будто каждый из нас провел минувшую ночь в полном одиночестве. Пойми, у меня тринадцатилетняя дочь, которая не хочет, чтобы ты вошла в ее жизнь. Что прикажешь мне делать?
— Понятия не имею, — вздохнула Марни, — полная безнадега. Тебе не пора идти? Ей покажется странным твое отсутствие.
— Если тебя не будет, я оставлю сообщение твоем автоответчике.
Он повернулся к машине.
Марни смотрела, как он заводит мотор и двигается с места. Как ни старалась, она не могла заставить себя на него рассердиться, ей просто было больно.
Кэл предложил ей свидание без поцелуев, секса и ничего, он не собирался спать с ней. Это ей захотелось любви. Это она сознательно отдалась человеку, дочь которого ее ненавидит.
Дура она сама. Нужно было пойти в ресторан «Пьеро».
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
На ужин Марни сделала себе сэндвич с ореховым маслом и сыром, что ненадолго скрасило ей жизнь. Вспомнив, что сказала, будто уходит, она действительно прогулялась по пляжу, потом съездила в ближайшее кафе за двойной порцией мороженого и вернулась домой. Световой индикатор автоответчика показывал ноль сообщений. Марни выругалась и легла спать.
На следующий день, сразу после работы, она направилась на Пэйсэс-Лэйк, а вернувшись домой, увидела, что индикатор мигает. Она нажала на кнопку, и в комнате зазвучал голос Кэла.
— Ненавижу автоответчики, — просипел он, — но ты, как видно, не оставляешь мне выбора. Марни, тебе лучше меня должно быть ясно, что в среду ночью мы оба совершили ошибку. Я думал, что смогу примирить вас с Кит, но ошибся. Она ребенок, и я несу за нее ответственность. Прежде всего, за нее. Неужели ты не понимаешь? К сожалению, я был прав, когда говорил, что торопиться нам не стоит. Но я позволил себе расслабиться, позволил желанию восторжествовать над здравым смыслом... Боже, если бы ты знала, как я себя презираю. Мы заедем за тобой завтра днем, около трех. И, Христа ради, обойдемся без интеллектуальных игр, я на них не настроен.
Марни вдруг почувствовала, что жутко устала, злость и обида, смешались с потоком слез — все, больше никакого риска, никаких распростертых объятий. Чего можно ждать от мужчины, которому отдаешь тело и душу, а он идет на попятный сорок восемь часов спустя, оставляя сообщение на пленке.
Разумеется, будь она дома, он говорил бы с ней иначе.
Смахнув с лица волосы, Марни пошла, принимать ванну. Уже лежа в воде, она подумала, что в предстоящие выходные ей придется два дня провести с Кэлом в Конуэй-Миллз. Единственное, что утешало, — они ни на минуту не останутся наедине.
В любом случае, что бы ни случилось, она никогда больше не ляжет в постель с Кэлом Хантингдоном.
Субботним вечером, в восемь тридцать Кэл въезжал в небольшой городок Конуэй-Миллз. Кит спала на заднем сиденье. Марни была несколько обескуражена ее поведением: девочка вновь замкнулась в себе, будто и не побывала позавчера в ее домике.
Что касается самого Кэла, то он держался сдержанно и в разговоры не вступал. Как будто они — два незнакомца, впервые в жизни встретившиеся и ничем не связанные.
— Куда теперь ехать? — спросил он.
— Прямо, в Конуэй-Миллз единственная дорога, — ответила Марни, прилагая неимоверные усилия, чтобы не сжимать руки в кулаки. Когда они повернули за угол у двух церквей, Марни сообщила: — Эта дорога ведет к дому моей матери — его отсюда видно, там, за деревьями.
Кэл поехал чуть медленнее, и она посмотрела в ту сторону. Окна чернели на фоне стены, словно пустые глазницы. Марни вздрогнула и поняла, что хочет быть где угодно, но только не здесь.
Дом Дэйва стоял за поворотом. Он розово-зеленого цвета: Мэри Лу всегда любила яркие краски.
Кэл свернул на дорогу, обсаженную ими. Дорога вела к ферме.
Из-за дома вышел мужчина. Он будто ждал их появления. Худой, с густыми каштановыми волосами и глубоко посаженными карими глазами, он выглядел взволнованным. Марни наблюдала за Кэлом, который с деланным равнодушием осведомился:
— Это Тэрри?