Хорошо хоть, что у самого Чейза нет сомнений в своем отцовстве. Иначе она и представить бы себе не могла, что стала бы делать.
— Он зол на себя за то, что не подумал обо мне, — объяснила она Эвану. Да, он может злиться на нее как угодно, но не способен забыть о трудностях ее состояния. Хотя вряд ли замечает столь явное противоречие. Однако только оно укрепляло ее надежду.
Эван отклонился назад, разглядывая ее.
— Знаешь, беременность тебе идет — плохое самочувствие не в счет. Ты просто расцветаешь.
Таша рассмеялась, проведя рукой по еще плоскому животу.
— Думаю, рановато, — протянула она.
— Что рановато? — спросил Чейз, появляясь с гренками в руках. Он взял стул и пристроился рядом.
— Таше не кажется, что она расцветает. Но в ней появилось что-то необычное… Знаешь, как в Али. — Он вспомнил о сестре, со дня на день ожидавшей рождения ребенка. — Как думаешь, Чейз? — Эван обратился к брату за поддержкой.
Таша затаила дыхание, ожидая его ответа. Что он скажет? Будет честен или солжет? И заметит ли она разницу?
Чейз выдержал паузу и медленно перевел взгляд с брата на Ташу.
— Я думаю, она стала еще красивее, чем прежде, — заявил он с некоторой неловкостью, а она не сводила с него робкого взгляда.
— Ты правда так думаешь? — Ее сердце выпрыгивало из груди.
— Не имею обыкновения лгать тебе, Таша, — произнес он спокойно и мгновенно лишил ее радости.
Она побледнела. Одной рукой дарит, а другой отнимает! Как можно так вести себя!
Таша неуклюже вскочила.
— Простите, — пробормотала она, стараясь сдержать поток слез, и кинулась прочь из комнаты.
Чейз догнал ее в коридоре и схватил за руку.
— Подожди. Черт возьми, стой! — Он не дал ей высвободиться. — Извини. Я вовсе не это имел в виду, — сказал он, и Таша обратила к нему полный боли взгляд.
— А есть что-то другое? Он вздохнул и отпустил ее.
— Я только хотел сказать, что говорю правду. И ни на что не намекал.
Таша, защищаясь, прижала руки к груди.
— Потому лишь, что не подумал об этом! — ответила она резко. Чейз сжал зубы.
— Черт возьми! Я хотел попросить прощения!
— И твои извинения все изменят? — Она бросила ему его же слова, и он, поняв это, покачал головой.
— Это разные вещи. Я не хотел обидеть тебя. Ее глаза были полны слез.
— А я не хотела обидеть тебя. Но ты же мне не веришь, так почему я должна верить тебе?
Чейз смотрел на нее несколько секунд, потом повернулся и ушел в столовую. Таша запрокинула голову, стараясь сдержать непослушные слезы. Она не хотела плакать, сердиться — да, но не плакать, и злилась за эти всплески эмоций. Она собралась с силами и для успокоения побродила по дому и внутреннему дворику — в нем уже не осталось никаких следов недавней вечеринки. Наконец устало опустилась в кресло.
Буквально как по мановению волшебной палочки перед ней на стол опустилась тарелка с гренками и чашка недопитого чая. Чейз…
— Доешь, — приказал он, возвращая ее к реальности.
— Не хочу, — отказалась она сухо. Его лицо стало еще более сердитым.
— Ешь! Ради себя и ребенка. Не зли меня. Он был прав, и Таша знала это. Ей нельзя слабеть и тем более причинять вред ребенку. Она неохотно взяла гренку и откусила кусочек. Какое-то время последив за ней, Чейз прислонился к ограде и перестал обращать на нее внимание, разглядывая открывающиеся просторы.
«Он сейчас похож на сторожевого пса», — отметила Таша про себя, поняв, что он не уйдет, пока не убедится, что ее тарелка пуста. Еле слышно вздохнув, она расслабилась.
— Очень тихо. Где все? — спросила она немного погодя.
Чейз обернулся, довольный тем, что гренки уменьшаются в количестве.
— Маме позвонили утром, — пояснил он, и у Таши округлились глаза.
— У Али родился ребенок?
— Мальчик, — подтвердил Чейз и взглянул на часы. — Мама с папой уехали утром и скоро должны быть на месте.
— Бабушка в восторге? — шутливо спросила она, и Чейз улыбнулся:
— В полном.
Они понимающе переглянулись.
— Бедняга Джон, — усмехнулась она, а серые глаза Чейза заплясали от смеха.
— Надеюсь, с ними ничего не случится в дороге.
— Когда у нас родится ребенок, может, стоит предложить им пожить у нас, чтобы мы могли за них не волноваться? — спросила Таша, и взгляды их встретились: между ними нарастало ощущение общности.
Но тут на дереве неподалеку закричала птица, и момент был упущен. Почувствовав, что его защита ослабла, Чейз выпрямился.
— Мы побеспокоимся о них, когда придет время, — отрезал он, и Таше показалось, что зашло солнце.
Так было хорошо просто говорить с Чейзом, будто их ничто не разделяло… Таша чуть не закричала от отчаяния, однако со спокойным видом взяла в руки чашку.
— Ты прав. И прав был насчет завтрака. Я действительно проголодалась.
Чейз приблизился и забрал пустую тарелку.
— Тебе нельзя болеть.
— Да, доктор, — пошутила она и получила в ответ лишь строгий взгляд.
— Я серьезно, Таша, — повторил он, и внезапно ее осенило: он не доверяет ей ни в чем.
— Не волнуйся, я не причиню вреда ребенку, — ответила она холодно. Чейз ошарашенно фыркнул:
— Как это понимать?
Таша смотрела на него с горечью.
— А так, что, хоть ты и не доверяешь мне, о ребенке можешь не беспокоиться.
Чейз сжал зубы, еле сдерживая гнев.
— Веришь или нет, но я так и не думал. Я беспокоился о тебе, — возразил он зло, и Таша поняла, что ошиблась.
— Если я не права, извини, — буркнула она, и Чейз громко вздохнул.
— Забудь. — Уже уходя, он обернулся и добавил:
— Мы с Званом порыбачим немного. Ты справишься одна?
Таша подняла глаза, пытаясь понять его взгляд, но ей это не удалось. Останется ли он, если она попросит? И решила не испытывать судьбу.
— Все отлично. Иди развлекайся. Выдержав паузу, Чейз кивнул.
— Если что-то нужно, попроси Моди. Мы вернемся к ужину. Береги себя.
Предоставленная самой себе, Таша весь день провалялась в тени — читала, засыпала и снова просыпалась. Было приятно ни о чем не думать, и она позволила себе расслабиться. Моди, вероятно, по просьбе Чейза, накормила ее обедом и приносила ей прохладительные напитки в жару.
Вернувшись в дом, чтобы принять ванну и переодеться, Таша почувствовала себя впервые за много дней отдохнувшей. Так было, пока Эван не постучал в дверь спальни.
Она улыбнулась его внезапному появлению.
— Похоже, выдался хороший день.
— Да, отличный. Мы заглянули в бар по пути домой, и Чейз встретил старого своего друга Симеона Хакера. Короче говоря, Чейз знал, что я возвращаюсь домой к Изабель, и просил передать тебе, что остается ужинать с ним. Сказал, что ты поймешь.
Таша очень хорошо все поняла. Чейз продолжал избегать ее, но уже иным способом. Если бы он не поцеловал ее накануне, она бы думала, что все осталось без изменений с того момента, как он узнал правду. Теперь все иначе. Он не собирался проводить с ней времени больше, чем требовалось. Родители уехали, брат ужинает с невестой, так что можно оставить ее одну. Они были бы обречены на уединение на несколько часов, и мало ли что могло случиться. Он не хотел рисковать. Она испугала его!
— Понятно. Спасибо, что сказал, Эван. Передай привет Изабель, — ответила она спокойно, и тот, насвистывая, ушел принять душ и переодеться перед свиданием.
Таша захлопнула дверь спальни и прислонилась к ней, прижав руку к сердцу. Нет, она не ошиблась. Это облегчало душевную боль. Проведя несколько дней в бушующем море — то выплывая на островок надежды, то снова погружаясь в волны отчаяния, — она с облегчением поняла, что все-таки пробилась к нему и еще не все потеряно. Он может прятаться от нее сегодня, но так не будет продолжаться вечно.