— Теперь вы знаете правду. Мне пора. Это единственный способ все наладить. — Она отвернулась, но, прежде чем открыть дверь, взглянула на них. Они не пошевелились. — Передайте Чейзу, что ему больше не о чем жалеть. Он свободен.
И ушла, забрав чемодан и захлопнув входную дверь. Бросила вещи в багажник, села сама, завела мотор и уехала, даже не обернувшись.
А в доме Джон Калдер многозначительно переглянулся с женой и кинулся к телефону.
Глава 10
Несколько дней спустя Таша стояла, облокотившись на перила, на веранде снятого ею домика и наблюдала ночной ливень. Кромешная тьма окутывала реку, и горы виднелись лишь черными контурами. Чтобы согреться, Таша потирала руки.
Она стояла так часами. Долгими, пустыми часами. Что теперь ей делать, было неясно. Неделю назад она точно знала — необходимо уехать. Теперь перед ней не было никакой цели, никакого стремления чем-то заняться.
Зачем торопиться, если все, что имело значение, кануло в прошлое?
Она в тысячный раз уставилась в темноту. Видимо, эти места красивы в солнечную погоду, но дождь лил не переставая с момента се отъезда от Калдеров. Надо бы, наверное, приготовить ужин, но есть не хотелось. Ничего не хотелось, она ничего не чувствовала, кроме холодного ветра и дождя.
Дрожь пронизала ее.
— Замерзла, Таша? — заботливо спросил мягкий, до боли знакомый голос, и она обернулась.
Чейз.
Он стоял в конце веранды, проводя рукой по своим черным намокшим волосам. Он был одет в коричневую кожаную куртку, такие же ботинки и выцветшие синие джинсы, подчеркивающие стройность длинных ног.
— Разве ты не был в суде? — произнесла она безразличным тоном; чтобы добраться сюда в это время, ему пришлось уехать еще днем.
Чейз шагнул к ней.
— Когда отец позвонил, я взял отсрочку. Ясно. Он тотчас отправился на поиски, и сестра из больницы наверняка выдала ее секрет. Должно быть, найти ее было нетрудно — она ведь не пряталась. Но зачем он приехал? Она все облегчила ему: ушла без шума, без скандала. Ему ничего не требовалось делать. Они оба знают, что ему нужна свобода. И он получил ее.
— Я не слышала, как ты подъехал, — заметила Таша вяло, смотря прямо в серые глаза на красивом лице, которое ей запомнится на всю жизнь. Она бесстрастно изучала свои эмоции. Она любит его. И не сможет больше любить так ни одного мужчину. Но ей не суждено быть с ним. Теперь она это знала.
— Я зашел со стороны офиса. Опасался, что ты снова сбежишь, — пояснил он, не сводя с нее глаз, будто правда думал, что она сбежит.
Это позабавило ее. Чейз должен был понять…
— Сбежать и уйти — разные вещи.
— Результат один и тот же, — возразил он. Может, еще не понял того, что стало для нее очевидным?
— Значит, ты решил приехать за мной.
— Ты в самом деле думала, что я все так оставлю? — спросил он спокойно, шагнув в полосу света из окна, и она увидела его усталые глаза и напряженные губы.
— Так было бы лучше. Ты только все усложняешь себе, — сказала она безразлично. — Выглядишь измученным, а этого бы не было, если бы ты смирился с моим отъездом, — добавила она раздраженно.
— Спасибо за заботу, но почему ты считаешь, что лучше отпустить тебя? — спросил Чейз, прислонившись к перилам в нескольких фугах от нее.
Таша нахмурилась. Почему он такой бестолковый?
— Потому что тебе нужно освободиться от меня, Чейз. Ты ведь сам это знаешь, — объяснила она.
— Будь это так, почему бы я стал просить тебя не принимать необдуманных решений? — возразил он мягко.
Таша вздохнула. Это совсем лишнее.
— А потому, что ты винишь себя в том, что я потеряла ребенка, — произнесла она отстранение и отбросила волосы со лба, не заметив, какую реакцию вызвали ее слова.
— Я и в самом деле виню себя, — признал Чейз, но Таша покачала головой.
— Я же сама побежала.
— Но я вынудил тебя к этому, — возразил он. — Разве нет? Таша поежилась.
— Какая разница? Ребенка нет. Ты свободен, — подвела она итог тому, что никогда не должно было начинаться.
Ее отстраненность разозлила его. В мгновение ока Чейз приблизился к ней, схватил ее за плечи и развернул к себе лицом.
— Довольно! Я никогда не освобожусь от тебя, Таша. Более того, не хочу освободиться! — воскликнул он страстно; в глазах его сверкали самые противоречивые чувства, но в основном гнев.
Таша должна была бы испугаться, но нет, это ее не задело. Как и ничто больше. Теперь она знала истинную причину таких его слов и хотела бы, чтобы он не чувствовал никакой вины за собой.
— Ты так не думаешь, — возразила она ровным голосом, и его пальцы сжались, причиняя ей боль.
— Да нет, думаю. И еще никогда в жизни не был так уверен в этом! — крикнул он и выругался, заметив ее отсутствующий взгляд:
— Черт побери, Таша, ты должна мне верить!
Ее губы изогнулись в печальной улыбке.
— Бедняга Чейз, перестань волноваться обо мне. Все в порядке. И ни о чем больше не жалею.
Чейз прикрыл глаза.
— Сожаления! Ты не представляешь, как они измучили меня! — Он произнес эти слова будто в агонии, и, когда снова взглянул на нее, стала заметна боль в его глазах. Он медленно отпустил ее.
— Ты ничего не можешь поделать. Никто ничего не может. — Таша пыталась облегчить эту боль.
Кажется, Чейз хотел сказать что-то грубое, но сдержал себя.
— Я не хотел, — произнес он с вымученным терпением. — Не то, что ты подумала, — добавил он сухо.
Таша пожала плечами.
— Я вообще об этом не думала.
— Тогда подумай теперь! — взорвался Чейз, выругался, но взял себя в руки. — Прости, — извинился он.
— Все нормально, — ответила она мягко, и ему оставалось разве что просить помощи у Бога.
Запасись терпением, он снова взглянул на нее.
— Я должен достучаться до тебя, Таша.
— Я хорошо тебя слышу.
— Головой, но не сердцем, — устало возразил он. — Я хочу объяснить тебе…
Таша рассеянно разглядывала его бледные щеки и поникшие плечи, и ей хотелось поскорей покончить с этим.
— Мне не нужны объяснения, Чейз. Они ничего не значат.
Его взгляд резанул ее как бритвой.
— Они значат для меня. Я хочу… Нет, мне нужно тебе все объяснить. Ты выслушаешь меня?
«Ему просто надо выговориться», — подумала Таша.
— Хорошо, слушаю, — согласилась она и вздрогнула от порыва холодного ветра. — Только пойдем внутрь.
Домик был удобный и почти без мебели. Гостиная и кухня, дальше две двери — в ванную и спальню; коврик ручной работы перед кирпичным камином — достаточно чиркнуть спичкой, и разгорится огонь, — полукруг из дивана и двух кресел.
— Ты промок, — произнесла она заботливо, впервые внимательно взглянув на него. — Повесь куртку на крючок у двери и разожги огонь, я принесу выпить.
Когда она вернулась с двумя чашками кофе с бренди, огонь уже горел, и Чейз устроился около него, грея руки.
— Держи, — сказала она, протягивая кружку, и он встал.
— Спасибо, — пробормотал он, следя взглядом, как она уселась в углу дивана, но сам не двинулся с места.
Глотнув кофе в полной тишине, Таша подняла на него глаза.
— Я слушаю, — сказала она и снова заметила напряжение на его лице.
Чейз долго смотрел в свою кружку, затем тяжело вздохнул и начал:
— В тот день в лесу, когда мы с тобой любили друг друга, ты спросила меня, жалею ли я о чем-нибудь, и я ответил, что да, о многом. Так оно и было, но только вовсе не о том, что произошло между нами. Я не мог жалеть об этом, — произнес он натянуто. — Когда я понял, что ты подумала, я пытался объяснить, но ты не стала меня слушать. Ты побежала, и когда я увидел куда, то позабыл обо всех объяснениях. Кровь застыла в жилах. Я впервые так испугался. — Он поежился и провел рукой по щеке. — Потом это страшное падение… Я чуть не сошел с ума. Однако ты молодец — так хорошо держалась… Я не хотел оставлять тебя одну, но был вынужден… а потом ты сказала, что веришь мне… — Глаза его метались. — Только тогда я понял, что натворил, как виноват перед тобой.