Все то же самое, но в обратном порядке. В этом определенно была своя строгая логика.
— Смотрите, — сказала девочка, — у моих собак тоже есть таланты. Они умеют ходить на задних лапах, подавать лапу, прыгать через скакалку и ловить мячи. Они очень талантливы.
— В другой раз, в другой раз обязательно, — пообещал Александр, понимая, что другого раза не будет, и быстро зашагал в сторону леса.
Оставшуюся часть пути Александр проделал почти бегом, предвкушая, как усядется за рояль, и клавиши, подчиняясь его рукам, наполнят лес звуками, в которых его мысли и чувства-ожидания, мечты, воспоминания, и черемуха вновь станет снегом, только что выпавшим снегом, как в тот день, слишком чистый для конца февраля.
5
Лес, казалось, узнал его. Зашептались черемухи, дружелюбно зачирикали птицы.
Белая пахучая пена уже не так пугала Александра — еще немного, и он выберется из нее, остается только отыскать в ней белый рояль.
Но черемуха как будто насмехалась над музыкантом, надежно скрывая сакральный инструмент.
А, может, его здесь больше нет? И, может быть, даже и не было. И белый рояль, и та дама с болонкой просто померещились ему…
Все просто. Он бредит. Он сходит с ума.
Александр сжал руками виски и сполз по стволу могучего дуба.
Да, сначала ведь были дубы — много дубов и никаких черемух…
Александр зажмурился…
Наваждение… Какое-то наваждение.
Сейчас он откроет глаза и снова увидит снег, и рыжая такса выведет его из заснеженного леса.
Где-то рядом затрещали ветки, залаяла собачонка.
Сердце Александра радостно забилось.
Он открыл глаза и увидел собаку. Ту самую болонку, но теперь она почему-то здесь одна, без хозяйки…
— А где же?.. — растерянно оглядывался Александр.
Никого из людей рядом не было.
Болонка вопросительно смотрела на него и жалобно взвизгивала.
— Ну что ты, дружище? Ты хочешь мне что-то сказать? — потрепал Александр болонку по шерсти. — Ну же, где твоя хозяйка?
Болонка снова жалобно взвизгнула, заглядывая в глаза Александру.
— Ты голодная? — догадался он. — Извини, ничего с собой нет.
Александр поднялся, забыв о собственных неурядицах.
У него появилась маленькая цель, даже две, — накормить голодную собачку и помочь ей найти хозяйку.
Морщась от запаха черемухи и чихая, Александр заспешил прочь из леса.
Болонка бежала за ним.
Вернувшись в таверну, Александр первым делом позвонил в «Газету».
Ему ответил уже знакомый женский голос с хрипотцой — то немного высоковатый, то, напротив, низковатый.
— За мной увязалась собака в черемуховом лесу… Пришлось забрать ее с собой в таверну, — сказал Александр.
— Какой вы… благородный! — восхитилась журналистка и кокетливо спросила. — Вы, точно, не из эйо? Мы обязательно напишем об этом, но в следующем номере. Этот уже закрыт.
— Да, напишите, пожалуйста, поскорее.
— А, кстати, что вы делали в черемуховом лесу? — поинтересовалась журналистка.
— Так, ничего, — почти не солгал Александр.
— Ясно… — вздохнула женщина на другом конце повода.
6
Образовавшееся свободное время Александр решил заполнить с пользой, посвятив его осмотру местных достопримечательностей и культурно отдохнуть, а заодно узнать, наконец, историю города, в котором он неизвестно каким образом оказался.
Болонка увязалась за своим новым хозяином. Он не возражал, только, вернувшись, попросил у Ардалиона поводок. Прежний, видимо, остался в таинственном лесу. Теперь, с собакой, Александр выглядел как самый обычный горожанин.
Обычно, оказавшись в незнакомом городе, музыкант, если не был слишком занят, старался побывать в театре, ведь здесь можно узнать о том месте, куда тебя привела судьба, ничуть не меньше, чем в краеведческом музее.
— Извините, — остановил Александр одного из горожан, высокого темноволосого господина с тонкими усиками и в шляпе-цилиндре. — Вы не подскажете, где у вас театр?
— Театр? — вскинул брови местный. — А что такое — театр?
По выражению лица горожанина Александр понял, что тот и впрямь впервые слышит это слово. Вполне возможно, театр у них называется не театром, а как-то иначе.
— Место для культурного досуга, где актеры воплощают на сцене разные роли — героев, злодеев, принцесс — кого угодно…
— Притворяются другими людьми? — удивился прохожий, и лицо его слегка покраснело от негодования. — Но это же… абсурд… это возмутительно, это же … это же… обман, не достойный даже бурдаланов, — подобрал, наконец, горожанин слова, выражающие его чувства. — Неужели в Городе могло появиться такое ужасное место? Что стало с Городом, что стало с миром!.. Нет, я не буду молча за этим наблюдать, я… я немедленно напишу жалобу в совет горожан, в смотрительство за порядком, я буду жаловаться в «Газету»!