Каждый успешный творческий человек иногда считает себя самозванцем. Он начинает думать, что как-то ухитрился обвести весь мир вокруг пальца и заставил всех считать, что он «ничего так». И опасается, что в любую минуту в его дверь могут постучать. Он не может поверить, что по-настоящему великие люди мучились точно так же. Или он переживает, что ему все дается слишком легко, что его успех — это какая-то сделка с дьяволом, срок которой неизвестен и может истечь в любую секунду. Бояться успеха — это нормально. Перестав переживать, вы превратитесь в напыщенного пустозвона с не в меру раздутым эго. Тогда ваша планка снизится, и вы покатитесь вниз по скользкому склону неудачников.
«Ее зовут Мейбл Андерсон, и я вижу ее библиотекарем среднего возраста. Она носит вязаные кардиганы, застегнутые на все пуговицы блузки с воротником, как у Питера Пэна, твидовые юбки, плотные чулки и удобные босоножки. Ее волосы затянуты в пучок, в который воткнут карандаш. Она появилась однажды, когда я пыталась что-то нарисовать, и зашептала мне на ухо: „Дорогуша, у тебя на самом деле совершенно нет таланта. Ты же не хочешь, чтобы кто-нибудь это увидел. Это погубит твою самооценку“. Но на самом деле я хотела только, чтобы она замолчала и оставила меня одну».
Познакомьтесь со своей ОБЕЗЬЯНОЙ
У Келли очень жестокая обезьяна. «Когда я на работе, обезьянья часть моего разума постоянно твердит, что мне нечего сказать. Если я говорю что-то невпопад или если кто-то меня не понимает, она сообщает, что была права, что я глупа и что мне здесь не место». Келли мечтает стать писателем, она много училась и оттачивала мастерство. «Обезьянья часть мозга убеждает меня, что я впустую трачу время. Она говорит, что мне стоит принять все как есть. Что я не знаю нужных людей, что я все равно никому не нравлюсь. Что мне никогда не убедить кого-нибудь купить мою книгу, не говоря уже о том, чтобы превратить это в приносящий прибыль бизнес». Однажды в конце занятия по йоге, когда все делали упражнения на расслабление, ее обезьянка прошептала: «Знаешь, только здесь до тебя кто-то дотрагивается». Глаза Келли наполнились слезами, и она отчаянно пыталась отвлечься, чтобы, когда включат свет, ее не обнаружили рыдающей на коврике для йоги.
Обезьяна — страшный противник.
Она более изворотлива, чем вы, и у нее полно времени. Она на месте круглосуточно: ждет, наблюдает, не начнете ли вы что-то делать (или хотя бы задумаетесь о том, чтобы что-то сделать), к тому же вы волей-неволей всюду берете ее с собой. Она может использовать против вас все, что вы знаете, нажимать на все кнопки, тянуть за все рычаги — и она безжалостна. У нее есть ключи от архива, и она знает код сейфа, спрятанного у вас в голове. Пусть это не лишает вас надежды. Но и недооценивать ее не стоит.
У обезьяны на все есть свое мнение. Ее неуемный тихий голосок может придумать вескую причину, чтобы отклонить почти любое решение, отменить любое мероприятие, большое или маленькое. Он может привести вам бесчисленное множество аргументов, почему лучше сделать что-то завтра, чем сегодня, убедить снова и снова спрашивать мнения других людей, прежде чем что-то предпринять. Может предсказать, что этот незнакомец на коктейльной вечеринке вам ответит, если вы поздороваетесь.
Эзги — писатель-фрилансер из Стамбула, и она борется со своей обезьяной всю сознательную жизнь. «Я представляю ее себе сварливой старушкой. Ей нравится колоть меня иголкой, которую она держит в руках, и она прекрасно знает, где мои слабые места. Она заявляется, когда я начинаю новый проект, и с апломбом произносит что-то типа „Ты просто пытаешься привлечь к себе внимание, как маленькая. Поэтому ты пишешь. Ты неискренна. И эти идеи ничего не стоят. Впрочем, тебе никогда не приходило в голову ничего хорошего“. Когда я напоминаю ей о своих прежних достижениях, она отвечает: „Можно обмануть людей раз или два, но долго так не продержишься“. Она не забывает навестить меня, если мне отказывают в публикации. Если редактор отвечает: „Нет“, она начинает приплясывать, крича: „Нет! Нет! Нет!“ Она выкрикивает: „Я же тебе говорила! я говорила! о чем ты думала, когда посылала свою детскую историю в этот солидный журнал?“ Она безжалостно меня ранит, но постоянно напоминает, что делает это из самых добрых побуждений. Она говорит: „Мои слова могут показаться грубыми, но я просто не хочу смотреть, как ты страдаешь, милая“. Но что-то я сомневаюсь».