— Я устал ждать, куишле. Ты скажешь мне прямо сейчас, что твои чувства ко мне пожирают тебя изнутри так же, как и мои чувства, или, да поможет мне Бог…
Она хватает мою руку и подносит ее к промежности между своих ног. Поднимает брови, как бы говоря: видишь? Я смеюсь.
— Я отлично знаю, как твое тело реагирует на меня, детка. И знаю, что твоя киска умоляет. Но я хочу, чтобы ты умоляла. Если бы мне нужна была лишь твоя мокрая пизда, я бы взял тебя той ночью на кухне в «Логове».
Она, дрожа втягивает воздух.
— Ты представляешь себе это сейчас, да? — оттягиваю ее трусики в сторону, и она вздрагивает, когда я провожу пальцем по ее телу, едва раздвигая губы. — Тебе бы это тоже понравилось — хотя ты бы никогда в этом не призналась. Сначала бы сопротивлялась. И это лишь меня раздразнило бы — твои мольбы, твой испуг, разжигающий возбуждение, звук смешанного удовольствия и боли, который ты издала бы, когда я вошел в твою маленькую тугую киску.
— Это очень похоже на насилие, Кэш, — она пытается говорить грубо, но ее зрачки расширяются, а щеки краснеют.
— Нет, детка. Просто я беру то, что мне принадлежит, — провожу тыльной стороной ладони по ее челюсти — нежное прикосновение, противоречащее жестокости моих слов. Мне нравится видеть, как она борется с собой, нравится знать, что я испортил ее так же сильно, как она меня. И мне нравится…
Ее пощечина заставляет меня откинуть голову в сторону. Прежде чем ее рука успевает отпрянуть, моя дергается и обхватывает ее запястье. Она не хрупкая девушка, но, когда моя кровь начинает так бурлить, я боюсь, что могу сломать ее, как ветку. Когда дело доходит до физического воздействия и агрессии, я не думаю, а просто реагирую. Мое тело — это хорошо отточенное оружие, которое не требует размышлений.
Я не обращаю внимания на то, что она бормочет, хватаю ее за другое запястье. Кручу ее и пихаю на стол, вытягивая ее руки и сжимая их над головой одной из своих.
Первый удар оставляет блестящий красный след на ее заднице. От этого отпечатка у меня ослабляется узел из огненной веревки в груди. Но лишь немного. Поэтому я не останавливаюсь.
Харлоу
Первый удар ошеломляет меня. Следующий приводит в бешенство. Последующий, наконец, побуждает к действию, и я сопротивляюсь его захвату. Он горько смеется. Я делаю так, как он предсказывал.
Сопротивляюсь, становясь все более горячей и влажной.
Я пытаюсь оттолкнуть его, но добиваюсь лишь того, что раздвигаю ноги еще шире. — Вот так, детка, раздвинь их для меня.
Он наслаждается этим. Больной ублюдок.
Я прикусываю язык после первого шока, отказываясь доставлять ему удовольствие своими криками. Но следующий шлепок приземляется на киску, выводя меня из состояния напряженной сосредоточенности, отчего я громко стону.
— Хорошая девочка, дай мне послушать тебя, — он тяжело дышит, напрягаясь от силы, с которой обрушивается на меня. Я пытаюсь сдержаться при следующем ударе, но это безнадежная попытка.
Резкий, обжигающий удар по клитору не похож ни на что, что я когда-либо чувствовала раньше, оставляя после себя покалывание в пальцах ног. Мое сердце трепещет от волнения между каждым шлепком. Не знаю, волнуюсь ли я потому, что боюсь очередного удара или отчаянно хочу его.
Поездка к моей кульминации не устойчива, разрядка не происходит быстро и стремительно, как и сами шлепки. Я балансирую на грани, наполовину плавая, наполовину удерживаемая его сильной хваткой на запястьях. Мои стоны становятся все более и более мучительными, поскольку каждый шлепок приближает меня к освобождению, но так и не наступает.
— Хочешь, чтобы я остановился? Или хочешь, чтобы я позволил тебе кончить? — хрипит он, и звук его голоса словно мазь для моей жалящей плоти.
— М-м-м, — это все, что я могу вымолвить, пот капает с шеи вниз по позвоночнику.
Я откидываю голову назад, и меня отрывают от стола. Он отпускает мои руки, но вцепляется в волосы, резко дергая. Моя спина выгибается, когда он приближает свое лицо к моему.
— Отвечай, когда я спрашиваю, — угроза в его глазах подобна черному льду, скользкому и опасному.
Есть только один правдивый ответ.
— Позволь мне кончить, — я вздыхаю, словно сдаюсь в знак поражения.
— Тогда начни умолять, как благодарная шлюха, — я ожидала чего-то подобного, но его слова все равно колют.
— Пожалуйста, я так близко, — хнычу я.
— Пожалуйста, что? — наши глаза друг на друге, напряжение между моими бедрами усиливается от осознания того, что этот мужчина меня сломает.