— В смысле?
— Ну а кто вчера чеснок ел? Не дышите на пад… Люку.
— А с чего вы взяли, что я его ела? Не выдумывайте, — не ела она, коза малолетняя.
— Ну значит показалось. Анна Михайловна, пойдемте в мой кабинет. У нас много работы.
— Вы не поняли, Богдан Владимирович, я сегодня не студентка, а дежурная медсестра. Я дежурю на первом посту.
— Дежуришь? — невнятно произношу я, перебирая в памяти недавние события.
— Да, — как ни в чем не бывало бросает Аня, подталкивая парня к дивану. Сама присаживается рядом и подносит чашку ко рту. Ощущение, что я нахожусь в каком-то дебильном сне.
— Хотите торт? — улыбчиво произносит смазливый до неприличия придурок. Торт он мне предлагает Ну точно конченый.
— У Люки сегодня день рождения, — как дебилу поясняет Аня, отправляя в рот ложку с тортом, а затем демонстративно проводит пальцем по нижней губе и слизывает с него остатки крема. — Вкусный.
— Вы бы с вашей склонностью к ожирению не налегали на сладкое, Анна Михайловна.
— Да бросьте, Богдан Владимирович, ерунда все это. Меня и жирненькой любили. Главное обаяние и харизма, а жирные бочка можно и халатиком прикрыть, — с улыбкой до ушей произносит Аня, от чего мне хочется конкретно дать ей в лоб.
— Без трех минут девять. Тебе не кажется, что ты должна быть на посту, раз ты у нас стала медсестрой?
— Официально только через три минуты, — тянет руку к волосам и достает оттуда заколку, распуская шевелюру. — Ну, а неофициально я на отделении уже два с половиной часа. Капельницы, согласно журналу назначения, я уже зарядила. Осталось дождаться окончания завтрака у больных и поставить их. Новенькую больную, поступившую в начале девятого, я уже оформила. Ну а других новеньких пока не предвидится. Я как раз заглянула в систему, перед тем как пойти пить кофе. Папка с поступившими ночью больными в верхнем ящике — слева, а тех, кого оставили под наблюдением — справа.
Такой складный, идеальный рассказ, что желание треснуть Аню по лбу усилилось в стократ. Мало того, что ничего мне не сказала, о том куда устраивается, так еще и этот нарисовался.
— Через пять минут я жду тебя с двумя папками, — грубо произношу я и выхожу из сестринской.
Тихий стук в дверь, не менее тихие, но уверенные шаги и папки на столе ровно через пять минут.
— Ты ничего не хочешь мне сказать?
— Хочу. Новенькую больную осмотрел дежурный врач. Хотя осмотром там и не пахнет. Она лежит в коридоре, как раз возле поста слева. Это было при мне. У нее глюкоза — двенадцать, кетонурия — два креста. Ранее сахарный диабет никто не ставил. Но суть не в этом. Дежурный, по сути, не глядя на нее, назначил две капельницы с рингером и глюкозой.
— И?
— Она мне жаловалась с самого начала на головокружение. Она не может ходить, при том, что все началось внезапно. Это не длительное состояние. Я попросила ее встать в позу Ромберга, а она сразу начала падать. У нее что-то не так с мозжечком. Может инсульт. В конце концов, не может такая глюкоза так действовать на мозг. Короче, я хочу сказать, что ее надо срочно вести на МРТ. У нее как раз заканчивается капельница с рингером. Может, вы ее быстро посмотрите и если что, пользуясь своей весомой должностью, сразу договоритесь о МРТ, — на одном дыхании произнесла Аня, ни разу не посмотрев в мою сторону. Мне бы радоваться, что она все равно пытается мыслить, как врач, при исполнении совершенно других обязанностей, но вот что-то не радуется. Не могу я сейчас включить объективность в отношении нее, когда маячат другие вопросы.
— Хорошо. Я посмотрю ее сейчас.
— Ну вот и отлично.
— Что отлично?
— Что посмотрите и моя совесть будет чиста. Тогда я пойду.
— Стоять, — громче, чем следовало бы произношу я, хватая Аню за запястье. — Ты почему не сказала, что устроилась ко мне на отделение?
— А вы почему не смотрите что подписываете? Так, знаете ли, и без квартиры можно остаться.
— Я не гружу мозг ненужной мне информацией. Через месяц-два ни тебя, ни этого пацана с вероятностью девяносто девять процентов на отделении не будет.
— Почему?
— Потому что вы студенты. Самый непостоянный народ. Или ты хочешь сказать, что этот смазливый хер не учится на иностранном отделении медицинского ВУЗА?
— Учится, — одергивает руку.
— Что и требовалось доказать. Больше ты ничего не хочешь мне сказать?
— Надо подумать, — касается указательным пальцем своего носа. — У вас штамп в паспорте еще стоит?
— Стоит.
— Ну тогда больше ничего не хочу сказать.
— Вот ты хитрожопая, Ань. Дай угадаю — а секс будет не после моего развода, а после свадьбы?