— Все сказала?
— Не все. Мысли сложно собрать в кучу.
— Было бы что там собирать в кучу. Сейчас заканчивай думать. Иди на кухню и приготовь мне завтрак. Омлет из четырех яиц. Добавь туда сыр, помидоры, зелень и ветчину. Молоко не добавляй. Себе бери из холодильника, что хочешь. Любишь омлет — делай себе тоже. Фразу про то, что «я не завтракаю или не хочу есть» — не произноси. Голодной ты отсюда не уйдешь.
— Готовить вам завтрак? Я?
— Я твою блевотину с кровати убирал. Трусы твои вместе с платьем в машинку закинул. Остальное перечислять не буду. Ты мне тут будешь нос воротить от приготовления завтрака?
– Я не ворочу. Просто…
— Живо на кухню. У тебя на все есть пятнадцать минут. Совсем обнаглевшие девки пошли, — бурчит себе под нос.
— Я не девка! — крикнула вдогонку.
— Рот на замок. И не пересоли мне омлет. И да, — перекидывает полотенце на плечо. — Вспоминай пока готовишь — мышцы. В том числе их латинские названия. За завтраком будешь про них рассказывать. Не про все, конечно, а только про те, на которые ты пускала слюни, при виде моего обнаженного верха. И еще забыл, плюнешь мне в омлет — на пятую точку больше не сядешь.
Глава 8
А я думала, что у меня пустой холодильник. Нифигашечки. Богдашка-то недалеко от меня отошел. Отличие от моего холодильника состоит лишь в ветчине и еще парочке несущественных продуктов. Четыре яйца ему, ага-угу. В коробке осталось всего лишь одно. Понимаю, что ему оно как мертвому припарка. К счастью, голова все же работает. Обшарив кухню, нашла здесь не только идеальный порядок в ящиках и полках, но и муку. У Лукьянова определенно есть женщина. Ибо содержать крупы в таком порядке, да еще и с надписями на контейнерах от какого они числа — это совершенно точно не мужское дело. Какое счастье, что я не встретилась с этой женщиной здесь. Мордобоя было бы не избежать. Только бы сейчас не приперлась. Волосы мне точно вырвет. А у меня сейчас реакция некстати, отбиться вряд ли смогу.
Недолго думая, достала из холодильника ветчину, сыр, оставшееся яйцо и слегка просроченный кефир. Ничего, прочистит кишечник, если что. Смешала все продукты, добавила муку, соду и мелко порубленную зелень. Тесто получилось то, что нужно. А вот дальше произошел затык. Чертова плита оказалась газовой. Помучалась я с этой стервой приличное время. Точно не засекала, но отведенные пятнадцать минут, по ощущениям, — прошли. Однако хозяин не явился, и я продолжила готовить завтрак.
Лепешки получились настолько красивыми, что у меня у самой, несмотря на недавнее состояние, потекли слюни. Плевать на просроченный кефир, там всего-то два дня просрочки. Не отравлюсь. Вот только есть без хозяина, ну совсем дурной тон.
Не зная, чем себя занять, поставила чайник. Второй затык произошел, когда я открыла шкафчик и взглянула на кружки. Одна с именем «Богдан», и недалеко от нее маленькая чашка с именем «Ника». Черт возьми, мне крупно повезло, что этой Ники в доме сейчас нет. А если есть?!
— Не понял, где мой омлет? — резко поворачиваюсь на внезапно возникший позади меня голос.
— У вас нет яиц. Точнее есть, но только одно, — спокойно произношу я, доставая из шкафчика кружку с его именем и еще одну — безымянную, для себя.
— Это вряд ли, я только что из душа, на месте оба. Ты можешь в этом убедиться прямо сейчас, заодно проведешь осмотр sсrotum, — с ухмылкой произносит он.
— У вас нет куриных яиц. Так понятно?! — взрываюсь я, совершенно не контролируя себя.
— Более чем. Это печально, — вешает пиджак на спинку стула и расстегивает верхнюю пуговицу белоснежной рубашки. — Мне две ложки кофе.
Заваривать при нем кофе — оказалось весьма сложной задачей. Кожей чувствую на себе его взгляд. И так становится не по себе, что хоть вешайся. Лукьянов видел меня почти голой. А что он еще видел… это просто капец. Стыдоба. Как мне смотреть ему в глаза после всего этого? Есть еще одна существенная загвоздка. На мне были чулки. И я совершенно не помню куда они делись. В ванной я их не снимала. Лукьянов вроде бы тоже. Где они, черт возьми? Мысль о том, что их кто-то снял с меня, когда я была в отключке — добивает. То, что меня не изнасиловали, это факт, я бы уж как-нибудь это почувствовала. Белье, в конце концов, было на мне. Да и кто будет это делать, когда вокруг меня были, прости Господи, выблеванные помидоры. Черт, возможно, рвота спасла меня от изнасилования. Офигеть.