— Никак нет. Это вам, — как можно спокойнее произношу я, а у самой в душе полный раздрай. Протягиваю ему стаканчик с кофе и торт. Ну вот за что он мне сделал подножку?! Хуже всего, что Лукьянов не берет ни стаканчик с кофе, ни торт. — Я туда не плевала, клянусь. Мадлен тоже.
— Верю. Однако, если я протяну руку к напитку, ты совершенно «случайно» опрокинешь кофе на меня. У тебя очень говорящее лицо, Мандланя. А вот дальше я заставлю тебя не только вычищать мне брюки, но и производить реальный осмотр моих ошпаренных гениталий. Оно тебе?
— Все что угодно, только не ваши гениталии.
— Звучит как вызов. Поставь кофе и торт на вот этот столик.
— Я, кстати, последние деньги потратила, чтобы задобрить вас «Захером» и капучино.
— А ты попроси денег у Егора, он подкинет. Правда, когда будешь брать у него бабки, не забудь, что это мои деньги. Кстати, на будущее — это неверный ход.
— О чем вы сейчас говорите?
— О том, что прося у Егора отмазать тебя от субботнего дежурства и уходить вовремя с практики — это крайне тупо и нагло с твоей стороны. Ты ведь не совсем дура и должна понимать, что это будет действовать тебе только во вред. Я не шучу, Аня, еще один косяк и я поставлю тебе неуд к концу практики. А с первого августа ты снова придешь ко мне. Подумай, прежде чем что-то делать.
— Я не просила ничего у Егора! — ставлю стакан с тортом на столик. Ну как так, блин?!
— Женщине не нужно ничего просить прямо. Она может воспользоваться другими способами. Не словесными, благо, у представительниц прекрасного пола много хитростей. Присаживайся. Давай, давай, — хватает меня за запястье и тянет к себе на диван. — Скажи мне, Аня, чему ты научилась за двадцать один год жизни?
— Так всего и не упомнишь сразу, — деловито сообщаю я, положив ногу на ногу.
— А ты вспоминай. Хорошо, что мы пришли с тобой раньше начала рабочего дня, время есть.
— Чему я научилась к двадцати годам…. ну, первое, что приходит на ум — всегда мыть тарелку после гречки.
— Ммм… хороший навык, — подает мне стакан кофе, сам же отпивает напиток. — После пюрешки, кстати, тоже. Что еще?
— Если внутренний голос говорит надеть шапку, значит надо ее надеть, несмотря на то, что ты в ней выглядишь как некоторое латексное изделие.
— Молодец. Что еще усвоила к своему полному совершеннолетию?
— Если снится, что ты писаешь, то лучше проснуться, — на мои слова Лукьянов впервые за несколько минут меняет выражение лица. Проще говоря, он подавляет в себе улыбку.
— Я поражен тобой, Аня. Ты первый человек, который называет такие навыки. Да, что-то в тебе определенно есть, — задумчиво произносит он, отпивая кофе. — Ладно, у нас есть двадцать минут для проверки твоих знаний. После этого ты идешь в сестринскую принимать душ. Или воспользуйся спиртовыми салфетками, дабы смыть с себя запах духов. Штукатурку с лица желательно тоже смыть. Я тебя уже видел без нее. Твои веснушки вполне себе милые, мужской пол ты ими не напугаешь. Дальше ты стрижешь свои ногти и смываешь лак. Ну и туфли. Либо пойдешь босиком, либо в тапках, которые я тебе дам. Тут уж даю тебе право выбора. Надевай халат и пойдем на урологию.
— На моих ногтях — гель лак, он просто так не смоется, я записана в салон на завтра. Каблуков на мне — нет. Духи я сменила на нейтральные. Волосы убраны!
— К двадцати одному году ты не усвоила главное умение — слышать и слушать. Я сказал — ты выполняешь. Все просто. Перчатки не забудь. Переодевайся. Закрывай кабинет и топай на урологию.
Не знаю, как этот человек умудряется при спокойном тоне вызывать во мне нехарактерную агрессию. Во мне бушует бешенство. Но самое дурацкое, что я ничего не могу с этим поделать.
— Была бы на тебе нормальная обувь, ты бы пришла на две минуты раньше. Если хочешь, снимай их и ходи босиком прямо сейчас.
— Бегу и падаю.
— Оно и видно. Итак, мы будем проходить мочеполовую систему на больном. Будь добра, соберись и покажи все свои знания и умения. Велком, — открывает дверь, пропуская меня в палату. — Еще раз добрый день, Анатолий Викторович. Это моя помощница Анна Михайловна. Она у нас будущий уролог и если вы все еще согласны, она проведет ваш осмотр, ну и, конечно, опрос.
— Конечно, согласен. Такую прелесть сто лет не видал, — радостно произносит мужчина лет шестидесяти, улыбаясь беззубой улыбкой. — На все отвечу и все покажу, если милейшая Анна Михайловна ответит мне на один вопрос.
— Давайте, попробуем, — уверенно произношу я, надевая перчатки.