— А чего в очках? Глаза свои бесстыжие прикрываешь? — без приветствия бросает он, хватая меня под руку.
— Никак нет. У меня плохое зрение.
— Да неужели? — тянет за собой вперед.
— Ну ладно, это, чтобы выглядеть умнее и для того, чтобы защитить мои прекрасные глаза от вашего гнева. То есть от вашей слюны. Когда человек ругается, он плюется. А слюна, как известно, иногда бывает очень ядовитой. Вот на моем стекле, кажется, уже ваша слюнная точка, — тараторю я, едва успевая за ним.
— Да что ты?
— Ага.
— Ты в курсе, что сейчас вынуждаешь меня плюнуть в тебя?
— Не надо. И вообще, это какое-то ужасное стечение обстоятельств. Я ни в чем не виновата, — судя по тому, с какой силой Лукьянов запихивает меня в кабинет — ему плевать на мои слова.
— Мне некогда с тобой препираться, оставим сей десерт на субботу. Давай переодевай халат, живо, — Лукьянов сам берет мой халат из шкафа и протягивает его мне. — И сними эти очки, не позорься, — с силой срывает их с меня, кидая на диван.
— Все не так, как вы думаете. Возможно, все дело в ваших руках, — предпринимаю очередную попытку оправдаться. — Вот откуда я знаю, куда вы суете свои руки.
— Я, кажется, просил оставить наши маленькие игры на субботу, но если тебе так не терпится, окей, я подыграю. Куда я сую свои руки? — руку даю на отсечение, что на лице Лукьянова промелькнула едва заметная улыбка.
— Вы меня об этом спрашиваете? Куда вы их суете, перед тем как отправить их в рот? — вполне серьезно интересуюсь я, застегивая клепки на халате.
— Я тебя удивлю, Анна, но годы, когда я совал пальцы в рот и сосал их вместо игрушки — прошли.
— Можно подумать, что пальцы только в рот можно совать. И я сказала, перед тем как отправить их в рот.
— А я сказал, что вообще не сую пальцы в рот.
— Ну, так в другие места суете. Вот вспомните куда совали, явно там и кроется разгадка почему вы отравились. Грязными руками трогали пирог, а потом его в рот, вот так и поймали бациллу. Хотя стойте, одна половина пирога была с капустой, вторая с мясом и картошкой. Какую вы ели? Может с капустой? Ну, тогда, возможно, эта реакция на капусту. Отсюда пучило и дристалось. Блин, вам же блевалось. В любом случае, дело не во мне, — уверенно заявляю я.
— Сейчас ты знаешь, где окажешься, Аня?
— Где?
— В морге.
— Я сейчас на камеру вас сниму, если будете угрожать мне моргом. Следите за своими словами.
— Пошла живо в морг на вскрытие нашего больного, — по слогам произносит он, вкладывая мне в руки историю болезни. Ну вот как так опять?! — Я сейчас позвоню и скажу, что ты придешь вместо меня. Делать тебе ничего не надо. Только стоять рядом с трупом, кивать и узнать его диагноз. Ну и немного помолиться, чтобы я угадал с диагнозом в посмертнике. Если главный потрошитель, по фамилии Иванов, будет приставать и жаться к тебе потным телом, а по моим подсчетам вскрытие будет проводить он, скажи ему что-нибудь в своем стиле. Огорошь козла. Я разрешаю. Все поняла?
— Диагноз узнаю и огорошу козла, если будет приставать, — тараторю я, устремив взгляд в пол.
— Потом дуй сюда, работы до хрена.
— А болезнь Лайма? — поднимаю на него взгляд.
— Все болезни, а сегодня прибавится еще новая, так как ты, безусловно, где-то налажаешь, будут в субботу. Я очень подготовлюсь, куплю для тебя даже пирожные, — наклоняется и шепчет почти в губы. — Прошлогодние. Я прям жду это дежурство, как маленький мальчик подарки под елкой. Ты только представь себе эту картинку: пустое отделение, только ты, я и прошлогодние пирожные. Ну и, к сожалению, постовая медсестра. Хотя она нам точно понадобится, ты же не поставишь капельницы. Я очень жду эту субботу, ммм… — предвкушающе произносит он, протянув руку к моему уху. — Иди, Аня, — неожиданно заправляет выбившуюся прядь волос из моей прически за ухо.
Медленно поворачиваюсь к двери и стопорюсь. А где, собственно, морг?
— Проходишь через переход, спускаешься на первый этаж. Выходишь на улицу, и в самом конце слева будет сей корпус, — еще и мысли читает, ну круто. — Вперед, Анечка.
А вот после его тихого «вперед» случилось что-то из разряда супер-ступор и его представители. Он шлепнул меня. Лукьянов шлепнул меня по попе!
Спокойно. Это просто очередная провокация. Глубоко вдохнула и сделала шаг к двери, услышав позади себя смешок Лукьянова.
— Как думаете, в секционной скоро включат свет? — не выдерживаю я, в очередной раз отпивая отвратительный по вкусу чай.
— Минут пять еще, судя по звонку. Ну, Богдан, молодец, — снова повторяет не очень опрятный патологоанатом, обводя меня сальным взглядом. — Где ж таких невест находят?