— Ну да, ну да. Это как в медицине, — задумчиво произносит Ярослав. — Работу выполняет медсестры, а благодарность получают только врачи. Ладно, мне покашлять уже хочется. А на вас как-то харкать не культурно. Да и пахнет от вас, Анечка, очень сладко. Вкусно, но моему организму это совершенно не подходит, — вполне серьезно произносит Ярослав, растирая пальцами веки.
— Ну, может быть, хоть что-нибудь я могу для вас сделать?
— Купи мне шаверму за углом больницы. Только попроси, чтобы поменьше лука положили. Вчера уж очень много было.
— У вас на него нет аллергии?
— Я больше по запахам.
— А хотите вместо вредной шавермы пироги с мясом и с лимонной начинкой? Домашние. Вкусные. Почти невредные.
— Давай. Только без лимонного, к сожалению. Цитрусовые я не переношу.
— А вам сколько? — вскакиваю с дивана и подхожу к своему пакету. Достаю из него два пирога, на что у Лукьянова округляются глаза.
— Грамм триста, — отшучивается мужчина, вставая около меня. — Нет. Давай больше.
— Богдан Владимирович, можете дать тарелку и нож? — поворачиваюсь к Лукьянову.
— Могу. Но не дам. Вам, Ярослав Викторович, не положено есть внебольничную еду. Будьте добры, пройдите в свои виповские покои, а вы, Анна Михайловна, уберите свою еду обратно в пакет и чеши заполнять приемки. У нас с тобой еще индивидуальный опрос, если ты забыла.
— Я вам попозже сама принесу, — извиняющимся тоном произношу я, отложив пирог обратно.
— Буду ждать, — с улыбкой произносит мужчина, направляясь к двери.
Глава 20
Отправив тысячу раз исправленное смс Яне, я, донельзя довольная и удовлетворенная, принялась за приемки. Ощущение такое, как будто мне приделали крылья. Как оказывается мало надо человеку для счастья. Кажется, еще никогда я не работала так быстро. Воспользовавшись тем, что Лукьянов так и не возвращался, я благополучно отрезала пирог, отнесла его моему неожиданному спасителю и принялась без спроса осматривать больных, оставленных под наблюдением. В кабинет вернулась уже тогда, когда Лукьянов оказался не только на месте, но и за компьютером.
— Ты где шлялась? — грубо бросает он, нахмурив брови.
— Я не шлялась, а была у больного.
— Носить пирог почти здоровому Измайлову — это значит шляться, а не быть у больного.
— Я была не у него, а у больных, оставленных под наблюдением. Я спросила у них, вас там не было.
— Я не давал тебе такой задачи. Садись.
— Куда?
— Мне на колени, — все так же грубо бросает он. — Давай сюда живо, — указывает взглядом на стул рядом с собой. — Рисуй мочеполовую систему. На другой стороне строение уха. И названия сразу на латыни.
Черт возьми, я уже и забыла про дебильный опрос. И тем не менее, собравшись с духом, я по памяти нарисовала картинки и все названия. Сама залюбовалась собственным художеством. Каким-то чудом и знаниями успела блеснуть. Правда, на ухе слегка облажалась. А вот с болезнью Лайма Егор был прав. Мне досталась задача и здесь я показала знания не только в самой болезни, но и в дифференциальной диагностике. Чувство гордости за саму себя распирает, а вот Лукьянов бесит. Судя по всему, хвалить он меня не собирается. И застыл. Надолго застыл. Стало как-то неловко. Хуже всего, что я кожей чувствую, что он смотрит на меня. Медленно поворачиваюсь к нему и застываю. Он совершенно точно смотрит на мой нос.
— Что?
— Что? — интересуется он в ответ.
— Я спрашиваю что?
— И я спрашиваю что?
— Что вы на меня так смотрите?
— Я не на тебя смотрю.
— Да что вы? А куда? — на мой вопрос Лукьянов лишь шумно выдыхает.
— Тебе хорошо живется с таким носом, Аня? — вопрос века, не иначе. Офигеть.
— До встречи с вами мне с моим носом жилось хорошо. А вам?
— Мне? Мне хорошо жилось до встречи с тобой.
— Вообще-то я спрашивала про ваш нос. Вам с ним хорошо живется?
— Ааа, — протяжно произносит он. — Да, неплохо. Странно, — обводит меня взглядом. — Худая, но совершенно непластичная.
— Что, простите?
— Вспомнил, как ты на видео снимала с себя чулки. Первый раз такое вижу.
— Может вы еще и пластикой моей займетесь?! — зло бросаю я.
— Займусь, конечно… если решусь, — с запинкой добавляет он. — Кстати, ты на черта принесла пироги? — резко переводит тему. — Только не говори, что для себя, не поверю.
— Для вас. Мама дала. Она считает, что путь к мужчине лежит через желудок.
— О, дай угадаю. Для того, чтобы задобрить Козла Лукьяновича, — краска моментально приливает к лицу стоило только услышать то, как он записан у меня в телефонной книге. — Нажаловалась мамуле на козла?