— Лукьянов-то? Нет. Ни капли. С характером, но не злой, — приобнимает меня за плечо Егор. Да что за фигня такая? Чего ты раньше меня не трогал? Нашел, блин, подходящий момент. — Надеюсь, я попаду к нему, — перевожу взгляд со своих рук на Егора. Ну уж нет, дорогой. Я из-за тебя пошла в эту клоаку, но попасть еще к этому товарищу из-за тебя — шиш тебе. Любовь — любовью, а мне мои нервы дороже.
Момент, когда Степа принес всем бейджики и даже надел один на меня, я тупо не помню. Мне мешал мандраж. И застрявшая в горле слюна. Ровно через семнадцать минут в ординаторскую вернулись двое врачей и… заведующий.
— Итак, мальчики и девочки. Ты, — указывает в сторону Степы. — Идешь к Елене Геннадьевне. Ты, — обводит взглядом Яну. — Идешь к Виктору Алексеевичу, — делает пометку у себя в ежедневнике. — Ты, — делает паузу, рассматривая бейджик Егора. Могу поклясться, что он хочет улыбнуться, но держится. — Идешь к Церберу.
— В смысле к Церберу?
— В прямом.
— Я… к вам хочу.
— А я тебя не хочу, Егор Викторович. Так что тебе — к Церберу Алевтине Николаевне.
— Ты, Анна Михайловна, — приподнимает указательным пальцем мой бейджик.
— К Церберу можно? — перебиваю его я несвойственным мне голосом, наконец проглотив застрявшую в горле слюну.
— Можно, — улыбаясь, произносит он, от чего я выдыхаю с невероятным облегчением. — Но не нужно. Кстати, правильно фамилия звучит Цебер. Не перепутайте. Ты будешь проходить практику у меня, — кажется, мое сердце точно пропустило удары. Но я определенно жива. — Ну все, малыши, все по коням. Иди за мной, — подталкивает меня легонько под поясницу.
На ватных ногах иду к двери и, только выйдя из ординаторской, понимаю, что не смогу. Тупо не смогу остаться с ним наедине. Он мне отомстит по всем фронтам! Встала как вкопанная, подняв на него голову.
— Чего стоим?
— Я не могу.
— Что не можешь?
— То не могу, — каким-то кряхтящим голосом произнесла я.
— Не напрягайся так. Я тебе дам слабительное, если не можешь.
— Не смешно.
— Конечно, не смешно. Запор — вообще серьезная вещь. Давай, давай, живее передвигай ножками. Хотя, это проблематично на таких каблуках, — вновь подталкивает меня под поясницу.
Ровняется со мной, и мы идем почти параллельно друг к другу. Проходим около сестринского поста и через несколько мгновений оказываемся у его кабинета. Он открывает дверь, пропуская меня внутрь, а у меня ступор. Впиваюсь взглядом в его бейджик: Лукьянов Богдан Владимирович.
— Я долго буду ждать пока ты соизволишь войти внутрь?
— Долго.
— Да чего ты боишься? Не съем я тебя, ты не в моем вкусе. Я помясистее люблю. Только попробую, — поднимаю взгляд на его лицо. — Надкушу.
— Мама…
— Мама? — переспрашивает он.
— Мама.
— Мама? — приподнимает бровь, не скрывая улыбки. — Что с ней?
— У меня… больная мама, — Господи, что я несу?!
— Чем болеет? — настойчиво подталкивает меня внутрь кабинета.
— Чем только не болеет.
— Тяжело?
— Да.
— Так чем? — не унимается он, присаживаясь за рабочий стол.
— Последствия…. болезни Лайма.
— Необратимые изменения головного мозга?
— Полу…обратимые.
— Ясно. Садись, — переводит взгляд на маленький диван напротив стола. — А папа?
— Что папа?
— Болеет?
— Да. Есть немного.
— А у него что?
— Тоже болезнь Лайма, но последствий меньше, — говорю, как заведенная, усаживаясь на диван. Вот меня, судя по произнесенному мной бреду, точно клещ укусил.
— Как их так обоих сразу?
— Грибы пошли собирать.
— Грибники значит?
— Да.
— А ты?
— Тоже, грибница, — киваю, наблюдая за тем, как он открывает ежедневник.
— Думаю, правильно все же грибник. Как и врач. Не имеет пола. Ничего не хочешь мне сказать, Анна? — переводит на меня взгляд.
— Анна, которая ударила вас в пах, скомпрометировала перед женой или девушкой точно ничего не хочет сказать, но мне за нее придется говорить.
— Ааа, понятно. У тебя шизофрения.
— Никогда бы не подумала, что это скажу, но мне бы хотелось, чтобы она у меня была. Но нет, у меня ее нет. Просто какая-то темная часть меня, совершенно неконтролируемо подняла мое колено вверх и ударила вас в пах, — закидываю ногу на ногу. А чего мне, собственно, уже бояться? Ну не убьет же он меня. — Ну ладно, не темная часть меня, а просто я. Это все из-за того, что вы схватили меня за руку. Извините. Я, правда, не хотела. Как и в гипермаркете. Я не планировала подставлять вас перед вашей дамой, просто я первая потянулась к торту. Клянусь вам. Но меня сзади ударили тележкой, и я отвлекалась. А потом вы схватили мой «Захер». Вам не понять, просто мне он очень был нужен. Это как человеку в пустыне нужна вода. Понимаете? — на одном дыхании произношу я, устремляя на него взгляд. — Ну простите меня. Давайте я куплю вам торт. И перед девушкой извинюсь. Я что-нибудь придумаю.