— А я думала мы закрыли этот вопрос, учитывая, что в этой обители мне не удалось побывать.
— Да я что-то рано обрадовался. Есть еще мой дом. И пусть Егору запрещено туда приводить своих спутниц, он, как мы знаем, не всегда выполняет то, что сказано. Кстати, еще есть озеро, куда вы активно шастали.
— Я не спала с Егором, — могу поклясться, что на лице Лукьянова я увидела облегчение. Наверное, надо было сказать, что я испробовала все поверхности в его доме, на озере и еще что-нибудь приплести, дабы позлить, вот только почему-то не хочется врать.
— У нас агентство ритуальных услуг и товаров, — несколько секунд я обдумываю сказанное, пытаясь подавить в себе непрошенную улыбку.
— Да, лучше никому не знать, а то подумают, что в больнице клиентов и находите.
— Вот-вот.
— Почему такое… странное дело?
— Крайне прибыльное дело. Люди умирают каждый день. К этому надо относиться проще. Это всего лишь бизнес, — спокойно произносит Лукьянов, отправляя в рот очередной бутерброд. — Конфеты хочешь?
— Барбариски?
— И все-таки временами ты мне определенно нравишься, — улыбаясь, произносит он и встает из-за стола. Тянется к одному из кухонных ящиков и достает оттуда коробку конфет. — Шоколадные.
— Спасибо, но я не хочу.
— А что хочешь?
— Домой и спать.
— Ну домой я отвезу тебя только завтра утром, — указывает взглядом на бокал. — А спать уложу. На чистую постель, — добавляет Лукьянов. — И, так уж и быть, по — джентельменски уступлю тебе кровать, а сам посплю на диване.
— Я не буду здесь ночевать.
— Будешь.
— Не буду.
— Да что ж ты такая трусиха?
— Какая есть. И вообще, мне надо все обдумать.
— В постели и обдумаешь. Пойдем, — встает из-за стола и бесцеремонно берет меня за руку.
— В шесть утра я должна быть дома. Я не хочу, чтобы родители знали, что я где-то ночевала, — сама не знаю, зачем соглашаюсь на это безумие, ведь могу просто вызвать такси и спать в своей кровати. Однако, возможность начать утро с совместной поездки и вновь обнимать Лукьянова манит меня больше, чем собственная постель.
— Боже как все запущено. Будешь дома в шесть, только не ной.
А через несколько минут я стою как вкопанная, наблюдая за тем, как Лукьянов демонстративно меняет постельное белье.
— Так уж и быть, взобью тебе подушку. Новая зубная щетка в ванной, в полке под раковиной.
Блин, а ведь Лукьянов тоже водит сюда своих баб. От того и знает где все лежит. Хотя, он ведь взрослый мужчина, у нас с ним пока ничего нет, он имеет на это полное право. Блин, что ж так все через одно место. А Егор… что он скажет, увидев нас… пусть хоть через месяц? Да он плюнет в мою сторону. И будет прав. Молча разворачиваюсь и иду в ванную.
Лукьянов, как ни странно, сдержал свое обещание и лег на диван. И только спустя полтора часа бессонницы и вороха мыслей, меня начало медленно уносить в царство Морфея. И все бы ничего, если бы позади меня не просела кровать.
Глава 26
Ладно бы только просела, но ко мне вплотную примкнули сзади, обвив одной рукой мою талию. Вот так мы точно не договаривались. Затихнуть и притвориться глубоко спящей или шибануть локтем? Блин, а если чего еще поврежу ему? Нет, это не вариант.
— Кстати, я в курсе, что ты не спишь. Я тут много думал, — договорить я ему тупо не дала, сымитировав губами звук, однозначно смахивающий на реальный большой или не очень… пук. Несколько секунд затишья, а затем заливистый хохот Лукьянова. — Пять баллов за креативность. Всякое ожидал, но точно не это, — сквозь смех проговаривает он. Резко одергиваю его руку и тянусь к ночнику.
— Я хотела ударить локтем, но передумала. Мало ли еще что-нибудь поврежу, — Лукьянов ничего не отвечает на мой комментарий. Перекидывается на спину, подложив под голову руки. При этом я только сейчас понимаю, что он завалился в кровать в одних спортивных штанах. — Я, кстати, тоже много думала.
— Женщинам много думать крайне вредно, — вполне серьезно произносит он, перестав смеяться. — Чувствуешь?
— Что?
— Как сейчас из тебя польется словесная чушь.
— В этом и есть суть, — усаживаюсь на кровать, уставившись на свои руки. — Ты не тот, кто мне нужен.
— Предсказуемо.
— Ты — женоненавистник, — продолжаю я, не обращая внимания на его слова. — Я не одеваюсь как шлюха и уж точно не веду себя как они, чтобы меня к ним приравнивали. Да, временами я кошу под легкомысленную дурочку, но так проще, особенно с таким как ты. И да, я избалованная. Мне слишком много было уделено родительского внимания и любви. Временами я язва, но я хорошая, ясно? — перевожу на него взгляд, мысленно жалея о последних словах. Звучит глупо и по-детски. Однако меня неожиданно несет дальше. — Я хочу, чтобы у меня было все по — другому. В общем, по — Лукьяновски это не для меня, — я реально сказала это вслух? Как-то снова грустно, черт возьми. И хочется, и колется, но сомнения, совесть и здравый смысл режут похлеще ножа.