— Поди самый дешевый купите?
— Да прям, на неврологии бесплатно возьму. Тут же главное что?
— Что он бесплатный? — саркастично отмечаю я.
— Что с заботой о твоих мозгах, бестолочь. Не старайся выставить меня жмотом, я могу и обидеться. А обижаюсь я с размахом, тебе лучше не знать как. Даю тебе третий и последний шанс выдать правильное название.
— Большая грудная мышца. Musculus pectoralis major.
— Функции.
— Приводит руку к туловищу. Поворачивает ее внутрь. Приподнимает ребра, участвуя в акте вдоха. У меня кажись ладонь уже вспотела, может, отпустите, Богдан Владимирович?
— Может, отпущу. Показывай, где малая грудная, — отпускает мою ладонь. Сжимаю руку в кулак, борясь с диким желанием съязвить.
— Ну раз сами просите на латинском, так будьте добры правильно говорить: musculus pectoralis minor. Точно хотите, чтобы я вам ее показала? Она вроде как мало функций несет.
— Точно хочу.
— Можно я сначала быстро в туалет схожу, а то что-то прям мой vesica urinaria переполнен. Обещаю вымыть руки после его опорожнения.
— Иди сикай на здоровье.
— Премного благодарна.
— Только телефон с собой не бери, — опускает взгляд на прикроватную тумбу.
— Он мне и не нужен, — вскакиваю с постели и быстро выхожу из комнаты. К счастью, квартира такая маленькая, что запутаться, где находится кухня — просто невозможно. Быстро беру первый попавшийся небольшой, но достаточно острый нож и иду к выходу, правда тут же возвращаюсь обратно и ополаскиваю руки водой, предвидев закономерный вопрос. Быстро возвращаюсь в спальню и сажусь на кровать рядом с Лукьяновым.
— Что-то ты слишком быстро. Руки точно помыла?
— Конечно, — приподнимаю одну руку и начинаю брызгать остатками воды на Лукьянова. — Вот, видите?
— Чувствую, — вытирает каплю воды с щеки, едва подавляя в себе улыбку.
— А это была не вода.
— Господь с тобой, неужели моча?
— Нет. Кипяченая вода.
— Креативишь на ходу.
— Да, я такая. Ложись. Так мне будет удобнее показать малую грудную мышцу, — быстро поясняю я, уловив на лице Лукьянова что-то вроде сомнения. Как только он ложится на кровать, при этом не спуская с меня глаз, я, с очаровательной улыбкой на лице, прикладываю свободную руку к его груди и начинаю самым настоящим образом шарить по его телу. Что я, блин, творю?! — А вот и прямая мышца живота. Заветные кубики.
— Нравится, Анечка?
— Вынуждена признать — хороши.
— Ну слава Богу. А теперь вернемся к малой грудной мышце.
— Ах, да, точно, — так же улыбкой произношу я и резко подношу к его груди нож. Чуть нажимаю на лезвие, но вроде как контролирую.
— Ты совсем кукушкой двинулась?! — обхватывает мое запястье.
— Моя кукушка в полном порядке. Вы, Богдан Владимирович, настаивали показать вам малую грудную мышцу. А эта мышца, как мне известно, может быть заметна только после того, как во время препаровки я отодвину большую грудную мышцу. На живом человеке ее увидеть не получится. Так что, увы и ах, придется с вами прощаться, раз вы так настаиваете на том, чтобы я ее показала. Ах, да, вы не спросили ее функции: подтягивает лопатку вперед и опускает ее вниз. Ну это, чтобы вы были спокойны перед кончиной, что я это все-таки знаю.
— Молодец, пять баллов, — улыбаясь, произносит этот гад. — Проверку ты прошла и однозначно меня уела. С меня подарок прямо сегодня, — убирает мою ладонь вместе с ножом.
— Надеюсь, не венок из вашего агентства? — встаю с кровати и, обойдя ее, ложусь на свою половину. — Венки мне не к лицу, если что ближайшие лет семьдесят.
— Господь с тобой, они под строгим учетом Ярослава. Все мышцы выучила?
— Все.
— Жаль, — смотрю на Лукьянова и как-то само собой получается, что взгляд снова падает на его торс. И тут меня осенило.
— У вас собака была! Я ее видела в саду, когда ты… Почему я больше ее не видела?
— У нас нет собаки. Это была соседская. Она всегда приходит, когда я занимаюсь. Сука.
— Я?!
— Собака — сука, не кобель в смысле. Видимо, я ей просто нравлюсь, ну или мое тело. На красивых людей всегда приятно посмотреть, даже животным.
— Да… мне бы такое самомнение и себялюбие.
— Ну так работай над собой, учись у меня. Сейчас принесу заслуженный подарок, — встает с кровати и направляется к выходу. К гадалке не ходи — какую-нибудь гадость принесет. Однако вынуждена признать, что эту гадость я все равно жду. Интерес, увы, никуда не деть. Я, конечно, еще побарахтаюсь, но чует моя пятая точка, что Лукьянов однозначно добьется своего. Вопрос только во времени.
— Держи, — перевожу взгляд на руку Лукьянова, протягивающую мне… упаковку глицина. Верчу ее, не зная, что сказать. — Пока обойдемся таким ноотропом. Что ты там ищешь?