— Ты пугаешь меня, Аня, — неожиданно произнес он, как только сел в машину.
— Чем? Носом? — не сдерживая смеха, выдаю я.
— Ну зачем ты мне о нем напомнила? Платьем. Ты меня пугаешь своим платьем, Аня, — открываю глаза и перевожу взгляд на Лукьянова.
— Ну кто бы сомневался. Оно красивое, а я в нем вообще красотка, и мне плевать на мнение окружающих.
— Да, красивое, но смахивает на свадебное. Как будто в ЗАГС собралась.
— Нужно быть дурой, чтобы надеть на свадьбу короткое платье. Примета плохая. Совместная жизнь будет короткой, — поясняю я. — А я собираюсь выйти замуж один раз и навсегда. Так что оно не свадебное, выдыхайте, Богдан Владимирович.
— Как гора с плеч, — наигранно выдыхает. — Держи, — подает мне салфетки и пластырь.
— Спасибо. О Боже, какая прелесть — детский пластырь. Класс, обожаю их, — Лукьянов смотрит на меня, мягко говоря, странно. Что-то типа «девочка, да ты совсем кукушкой двинулась». — Ну что? Это прикольно. Кстати, откуда они у такого человека как ты?
— По акции были в «Пятерочке». Покупаешь две, третья в подарок.
— Ай да «Пятерочка». Бережливый вы человек, Богдан Владимирович, — выдыхаю, наклеив-таки пластырь. — С таким не пропадешь.
— Что правда, то правда. Со мной не пропадешь. Жаль, что ты не бережливая.
— Ммм… вы о том, что я наклеила на одну ногу два пластыря? Простите, Бога ради, транжиру.
— Я о твоих ногах. После сорока они будут ужасными. С выпирающими косточками на большом пальце и мизинце. Вот тогда ты на каблуки будешь только смотреть.
— Сурово.
— Правдиво.
— А куда мы едем?
— В одно хорошее место.
— Я напоминаю, что до вторника между нами ничего нет. Исключительно… типа дружеские отношения.
— Ты себя в этом убеждаешь или меня? — ничего не отвечаю. Ну какие на фиг из нас друзья? Это же надо ляпнуть такую дурь. Закрываю глаза и начинаю думать вовсе не о том, что меня ждет по словам Егора с этим мужчиной, а о том, куда он может меня отвезти.
Очнулась я резко, от того, что кто-то меня толкнул. Открываю глаза и понимаю, что никто меня не пихал, мы просто едем по каким-то… кочкам. Хуже всего, что вокруг лес и никакой цивилизации. Перевожу взгляд на приборную панель — начало пятого. Ничего так поспала два часа.
— Куда мы едем? — тихо произношу я, чуть охрипшим ото сна голосом.
— Страшно?
— Ну разве что чуть-чуть.
— Там тебе можно бояться разве что ходить в своих туфлях. Вру. Еще перед туалетом будешь молиться.
— В смысле?
— Сама поразмысли.
Поразмыслила буквально через несколько минут, когда мы совершенно точно въехали в какую-то ну очень не облагороженную деревню. Молиться перед туалетом? Это в кустики, что ли, или в деревянный ящик как в старинном кино?
— О, Господи, неужели в наше время вот так еще живут люди? — сама не поняла, как задала вслух этот вопрос, смотря на чей-то полуразваленный дом, в котором точно живут, судя по развешенному на веревке белью.
— Еще хуже живут. Ты когда-нибудь была в деревенском доме?
— Нет, конечно. Только в кино видела. Да я даже на автобусах никогда не ездила. И только на днях лишилась автобусной девственности. Пришлось.
— Ох ты Боже мой, а что так?
— Папа машину забрал за то, что я натворила. Ну типа мое наказание. Ой, забыла, и денег еще лишил.
— Бедняжка. Тяжело, наверное.
— Тяжело с непривычки. Но осуждать меня за то, что я привыкла жить в комфорте — глупо. Все должны жить хорошо, а не вот так, — тычу пальцем в очередной «дом».
— Согласен. Все должны. Но это из разряда сверхъестественного.
— И все же? В чей дом мы едем.
— Уже мой. Достался папе от деда. Я в нем каждое лето проводил до десятого класса. А вот и он.
Из плюсов, что дом стоит отдаленно от других, и наличие вполне себе приличного забора. Из явных минусов — сам дом и то, что он стоит на достаточно крутой возвышенности. Доковылять бы.
— Так, стоп! — восклицаю я как только мы выходим из машины. — У меня нет с собой ни единой вещи.
— Ты бы все равно не взяла нормальные вещи, даже после моей просьбы. Так что это не беда. Я предвидел этот вариант. Кстати, на завтра я взял отгул. Так что мы здесь с ночевкой.
— Я не собираюсь здесь ночевать!
— Значит у меня для тебя плохие новости, Аня. Тебе придется идти пешком, потому что такси сюда не приедет, — как ни в чем не бывало бросает Лукьянов, открывая багажник.
— Я так не могу! — топаю со всей силы ногой. Чертовы босоножки. — Мы же договаривались. Я не могу ночевать здесь.