Не сказать, что между нами было какое-то напряжение во время трапезы, Лукьянов вел себя как обычно, ничуть не стесняясь есть руками мясо, да и вообще говорить на непринужденные темы, а вот я чуть стушевалась, когда окончательно поняла, что максимум в десять мне надо отсюда однозначно уехать. Признаваться в своей слабости, равно как и сдаваться на милость Лукьянову столь быстро, чтобы выглядеть в его глазах легкодоступной — не хочу.
— Завтра утром пойдем ловить рыбу, — увы, не пойдем.
— Ты что, рыбак? — идиотский вопрос, но промолчать еще хуже.
— Нет. Но в детстве часто ловили рыбу сначала с дедом, потом с отцом. Сейчас с этим проще, есть деньги — есть классная удочка. Особых навыков и не надо. А потом уху сварганим. Наваристую такую. Не любишь? — спустя несколько секунд интересуется Лукьянов.
— Люблю. Мне надо маме позвонить, я отойду.
И хочется здесь остаться, в том числе и рыбу половить впервые в жизни, но понимаю, чем это закончится. Не хочу я так быстро. Неправильно это. Отхожу чуть дальше дома и набираю маму.
— Мам, привет. Я сегодня поздно приду. Тут Лиля оказывается приехала. Я вот через час уйду из больницы, а потом мы… с ней встретимся. В общем, я в часов одиннадцать или двенадцать вернусь. Хорошо? — отвечать мне мама не спешит. И это, откровенно говоря, странно.
— Ладно. У тебя все нормально?
— Да, все хорошо.
От чего-то стало не по себе. Даже не за вранье, а от маминой задумчивости.
— Сегодня в двенадцать? — резко поворачиваюсь на хорошо знакомый голос.
— Это наглость — подслушивать чужие разговоры.
— Наглость — не соблюдать условия игры. Ты проиграла.
— Я не давала согласие на эту игру. Мне нужно домой, и ты отвезешь меня вечером. А если нет — я сейчас же позвоню брату.
— Детский сад, не находишь? Ты что, не можешь сказать матери, где и с кем ночуешь?
— Нет, не могу. Точнее не хочу. Через неделю тебя в моей жизни может не быть, учитывая специфику наших взаимоотношений. Поэтому меньше знают о том, с кем их дочь проводит время — крепче спят.
И ведь нет в моих словах ничего такого на что можно возразить, однако Лукьянов так на меня посмотрел, что по коже пошли мурашки.
— Через пару часов я тебя отвезу, — сказал, как отрезал. Хуже всего, что часть меня, жалеет, что он, черт возьми, не уговаривал меня остаться. Да, ну как поспорить с тем, что женщины временами… дуры?
Убила бы! Ну хоть бы язык отрезала и еще какую-нибудь часть тела. Сейчас, сидя на крыльце дома уже два часа, я реально ненавижу Лукьянова. Он пропал. Тупо свалил куда-то, пока я мыла посуду в чертовом тазике. На часах двадцать минут девятого и, если я сейчас не позвоню Марку и слезно не попрошу меня забрать, за мной на фиг никто потом не приедет. Закрываю от отчаяния глаза и начинаю считать до ста. На двадцать седьмой секунде я услышала шаги и подняла уставший взгляд. Ну капец.
— Дайте угадаю, Богдан Владимирович, мне надо помыть пол перед тем, как мы отчалим? — говорю первое, что приходит на ум, смотря на то, как Лукьянов подходит ко мне с ведром.
— В другой раз. Через десять минут я буду готов, собирайся, — ставит передо мной ведро, сверху которого плавают лилии. Хотя, не плавают. Для такого маневра им не хватает места. Становится стыдно от того, что я его мысленно четвертовала, а он в это время исполнял мое желание. Блин, и ведь исполнил. Красиво. Это не в магазине купить, имея карту. Заморочился. Сама себе завидую. Ну что я, животное, что ли, неспособное утихомирить свои внезапные желания и просто остаться на ночь? Усмехаюсь в голос, доставая из сумочки мобильник.
«Мам, прости, я наврала. Я загородом. С «ксилометазолином». И останусь здесь на ночь. Вернусь завтра вечером. Только не надо мне писать про презервативы. У меня все хорошо, правда. Он не маньяк и не насильник. Не волнуйся♥»
Не знаю зачем отправляю маме фото дома и ведро с лилиями. Это не адрес и в случае чего — меня с помощью этих фото уж точно не найдут. Хотя, о чем я, меня искать не нужно.
Мама 20:23
«А мне Лиля звонила за час до тебя и спрашивала, привезти ли домашнюю колбасу и кровянку. Сказала, что приедет в понедельник. И тут ты с этим. Хорошо, что сказала. Хотя я и так поняла, что ты с этим мальчиком»
Мальчик, блин.
«Я завтра позвоню. Люблю».
Донельзя вдохновленная лилиями, вхожу в дом и иду на кухню. Судя по звукам, Лукьянов именно там.
— Спасибо за лилии. Они очень классные. Я тут подумала, что нечестно будет, если ты выполнил мое желание, а я твое — нет. Так что давай останемся и завтра будет рыба.