***
— Можно? — я заглянул к отцу в кабинет.
— Заходи. Вы не уехали?
— Валя уехала, а Даню забрала мама.
— Как она? — внезапно спросил отец.
— Кто? — я знал, о ком он спрашивает, но всё же задал ему этот вопрос.
— Наглец. Ты же знаешь, что я о маме спрашиваю.
— Нормально. Пап, тебе не кажется, что вам уже пора поговорить и перестать делать вид, что вы чужие? Вы не любили друг друга, так чего беситесь?
— Так я и не против. Она не хочет со мной даже говорить.
— Вы как дети, — усмехнулся я. — Хорошо хоть это не сказывается на мне и Дане. Вы оба его берёте, когда нужно.
— Да? И что же на этот раз случилось, что ты попросил маму забрать Даню?
— У меня нет желания ехать домой, а оставлять Валю с ребёнком я не стану.
— Может уже расскажешь, что происходит и почему ты не оставляешь ребёнка с ней?
— Устраивайся поудобнее.
***
Когда я шёл к отцу, не думал, что разговор затянется на несколько часов, и я заставлю свою девочку ждать. Однако и уйти на половине разговора было нельзя. Я рассказал ему всё о наших отношениях с Валей, о том, как она относилась к Дане, какой «любящей матерью» была.
Не могу сказать, что для него это оказалось сюрпризом. Скорее, он был удивлён, что я так долго ничего не говорил. Под конец даже о Вите вспомнил, приплёл её к тому, что стоило ей приехать, и я разоткровенничался и вообще решил разводиться.
В общем, мы пришли к выводу, что придется поговорить с Всеволодом — отцом Виты. Попытаемся всё решить мирным путём, объясним ситуацию. Если он окажется человеком — пойдёт на встречу, и мне не нужно будет думать о том, как же нагнуть его вместе с дочкой так, чтобы отцу не приходилось садиться в тюрьму. Я не осуждал отца, но и не понимал его поступкой. Сокрытие доходов через фирму? Зачем? Дела шли неплохо, можно было обойтись и без этого, но… имеем, что имеем, нам придётся как-то решить этот вопрос, по-крайней мере, попытаться.
Вышел на улицу, сев в такси. Ехать на своей машине не хотелось, потому что мысли путались. Вспомнил, как в конце разговора отец приплёл что-то типа: «Не смей трогать Виту. Она собирается замуж». О том, что она собирается замуж я даже слышать не хотел, хотя… пусть собирается. Как только разведусь, поведу её в ЗАГС.
Откуда у неё этот Серж я не знал, но там, в туалете, я явно понял, что у неё с ним ничего нет, да и не было. Значит, есть два варианта: либо он по другую сторону баррикад и, скорее, положит глаз на меня, либо же они просто друзья и он помогает ей делать видимость счастья. Почему-то глядя на него я думал о втором варианте, на гея он похож не был, а на нормального парня, готового помочь подруге — вполне.
В холл отеля я входил с мыслью: «Лишь бы не ушла». Я знал, что непростительно опоздал, но администратор сказала, что из номера никто не выходил и не отдавал ключи.
В триста двадцатый номер я не шёл, а бежал. Лифт? К чёрту лифт, я и так слишком долго ждал. Пока ехал в машине думал расспросить обо всём, узнать, кто же такой этот её Серж, но как только добежал до номера, и перед моим носом открылась дверь, я напрочь забыл о планах.
Она стояла, как привидение, в тонком светлом платье до щиколоток. Оно было невероятно простым, но мне показалось, что лучшего я не видел. На ней всё было прекрасно. Даже когда она приехала к нам в мешковатом свитере, я видел её насквозь, угадывал каждый сантиметр фигуры.
К чёрту разговоры, нахрен Сержа и «она собирается замуж». Одним большим шагом я преодолел разделяющее нас расстояние, подхватил её, толкнул ногой дверь и прижал к стене, впиваясь поцелуем в её губы, получая обжигающее удовольствие.
Если я мазохист, то она мой фетиш…
Глава 4
Я задохнулась…
От напора его, от запаха, от натиска этого невероятного…
Только прижался и поцеловал, а у меня уже коленки подкашиваются, я стоять не могу, потому что он рядом, потому что запах его вдыхаю и пьянею. Дурман в голове. Сознание мутнеет, заставляя отдаваться инстинктам, тонуть в его поцелуях.
Он жадно впивался в мои губы, слегка покусывая их зубами… на грани безумия… удовольствия и боли. Коснулся языком моего языка, утягивая его в чувственный танец.
Его руки блуждают по моему телу, а я ощущаю его дрожь и начинаю дрожать сама. Так и стоим в коридоре, я — прижатая к стене без возможности освободиться, а он… обнимает меня, будто не желает отпускать ни на миг.
Рывком поднял меня за ягодицы, закидывая мои ноги к себе на бёдра, устраиваясь у меня между ног. Болезненно… чувствительно… так… необычно.