05:19
Каждый день я просыпалась с улыбкой от того, что моя фамилия была Харрисон, теперь же мне противно, что я ношу ее, она словно клеймо для меня.
06:47
Я смотрю на часы и наконец осознаю, что не сомкнула глаз ни на секунду, кажется, что Эйприл тоже, потому что я вижу, что она сидит на краю кровати. Она оборачивается и смотрит мне в глаза, буквально пару секунд, она точно знает, как мне тяжело. Если бы такое произошло с Эйприл, я даже бы представить себе не могла, что именно нужно делать.
— Собирайся, — вдруг резко говорит Эйприл, — Я поеду за рулем.
Я смотрю на нее с непонимающим взглядом, она серьезно? Куда в такое время суток можно ехать?
— Мы поедим в Лонг-Бич, и точно все узнаем, чем просто будем лежать и смотреть в потолок. Потолок же нам не даст ответов?
Эйприл еще может шутить в такой ситуации?
Не помню, как точно, но через десять минут, я оказываюсь в машине на переднем сиденье, а Эйприл за рулем.
— До Лонг-Бич ехать 6 часов, поэтому я сделала нам бутерброды, — сообщает Эйприл и ставит корзину с бутербродами назад.
После часового молчание, я наконец-то решаюсь заговорить, мой голос звучит так бессильно, как будто я всю ночь ревела.
— Не понимаю, почему я ничего не помню? Ты даже представить себе не можешь, как это ужасно не помнить совершенно ничего, как будто память украли. Я вспоминаю прошлое лето и понимаю, что совершенно ничего не помню. В голове кружатся обычные воспоминания: ты, дурацкие вечеринки, ночевки у тебя дома, но ничего конкретного. Почему я раньше об этом не задумывалась что, то лето действительно было странным, ни одного четкого воспоминания, — я вдыхаю побольше воздуха в грудь, чтобы успокоиться, — Тот дом в Лонг-Бич, возможно мы там провели целое лето, мама соврала и сказала, что меня в нем не было, понимаешь?
— Стой, Иззи, не делай поспешных выводов, пока мы лишь видели ту медкарту, ну да, ту ужасную медкарту, но это не о чем не говорит, может у тебя есть сестра-близнец, например?
— С моим именем?! — мой голос повышается, Эйприл пытается меня успокоить.
— Ты права, это глупо, но подожди, пока мы ничего не выясним, я тоже видела те ужасные фотографии, но нам нужны нормальные ответы, а не предположения.
Пару минут мы молчим, лишь тихая музыка из радио перебивает тишину. Но вдруг меня осеняет.
— Эйприл, слушай, а что ты помнишь про лето прошлого года? Где я была? — кажется, что Эйприл была неким мостом к моим ответам, но я ошибалась.
— Слушай, Иззи, но судьба распорядилась так, что мы с моей семьей поехали к дедушке в Швецию на целое лето, а до отъезда мы с тобой поругались, помню, что опять из-за какой-то мелочи, поэтому мы даже не созванивались. Когда я приехала в конце августа, твоя мама сказала, что у тебя грипп, я навестила тебя пару раз и там мы разговорились. Будто никогда и не ругались.
— Стой, — перебила я, — Грипп? Я помню, что болела, помню, что ты приходила, но сейчас я вспоминаю, что у меня даже насморка то не было, а просто была слабость.
— Иззи, говорю же, доедем до больницы и найдем того врача, что наблюдал там за тобой. У нее точно есть ответы.
Остальное время я просто молчала, потому что прекрасно знала, что Эйприл полностью права, не стоит просто так сидеть и гадать, пока нет ответов.
Как только переступаем с Эйприл порог больницы меня пронзает холод, все тело покрывается мурашками.
— Буду говорить я, — сразу же сообщает мне Эйприл, и мы подходим к стойке информации. Через некоторое время Эйприл выясняет, что данный врач, который наблюдала за мной мисс Конде уволилась пару месяцев назад.
— Вы можете нам расшифровать одну болезнь, вы же медсестра, — не сдается Эйприл и достает свой телефон из заднего кармана джинсов, и читает слово «Ретроградная амнезия», медсестра пару секунд думает и почему-то смотрит на меня.
— Ретроградная амнезия — это потеря памяти на прошлые события. Могут забываться какие-то фрагменты из жизни, «стираться» из памяти иногда близлежащие события, иногда забывается все. Человек не может вспомнить даже как его зовут, не узнает своих родных и близких.
В официальной медицине это состояние очень трудно поддается лечению. Медикаментозное лечение при этом состоянии совершенно бесполезно и бессмысленно.
Как правило психика человека блокирует те события, которые являются мощными психотравмирующем фактором. Это защитная реакция человека потому, что если эти события не блокировать, то могут развиться выраженные депрессии с суицидальным мыслями. Чаще всего такое происходит после аварии, когда человек сильно ударяется головой, но вообще такое состояние редкость, — без колебаний говорит медсестра, словно ходячая википедия.
Я тем временем смотрю в коридор, туда в пустоту, здесь меня везли в операционную? Здесь ли я теряла сознание? Как вообще я могла попасть в аварию, я вожу отлично, даже пьяная. Я снова вспоминаю ту фотографию, где все лицо было в крови, это было мое лицо, те царапины, они тоже были мои. Это отстойно ничего не помнить, как будто ты сейчас живешь не в своей жизни, все что с тобой происходит это не по настоящему. Мне было больно? У меня ведь был болевой шок, а значит было много боли.
Как только мы выходим из больницы и садимся в машину, я решаюсь спросить:
— Зачем ты ее спросила, Эйприл?
— А ты не догадываешься, я бы могла это прочитать в википедии, это был лишь отвлекающий маневр.
— Для чего? — удивляюсь я.
— Для того, чтобы найти адрес этой самой мисс Конде, у этой медсестры как раз была открыта записная книжка, остается молится, чтобы это был ее адрес, и кстати, у тебя действительно ретроградная амнезия, — подмигивает Эйприл, а я тем временем ошарашенно смотрю на нее.
— Спасибо, Эйприл, ты умеешь успокоить.
Эйприл настраивает навигатор и трогается с места. Мимо меня проносятся одноэтажные домики, а справа бескрайний океан, почти весь пляж пуст, как будто людям совершенно нет дела до него. Если бы я была здесь, то я бы точно не забыла это красивое место, значит у меня точно ретроградная амнезия, другого объяснения нет.
Мы проезжаем красивые магазинчики на соседней улицы и подъезжаем через пару минут к тому самому дому, в котором должна была жить мой врач, но что если ее там нет? Тогда, где я найду ответы? Конечно, я должна была спросить у своих родителей, но как я вообще могу с ними говорить, когда они скрывали от меня такое, вы бы простили? Я теперь даже представить не могу как можно разговаривать с ними, с теми, кто предал меня и скрывал все это время мое прошлое.
— Ты готова? — спрашивает Эйприл, я отрицательно мотаю головой, — Тогда пошли.
Мы выходим из машины, и я вижу маленький домик с ухоженным садом, ну здесь хотя бы точно кто-то жил. Эйприл идет впереди меня, а я следую за ней, все происходит, как в замедленной съемке, я пытаюсь идти быстрее, но у меня не выходит. Наверное, это просто сон, сейчас я просто проснусь дома, до того момента, когда со мной это случилось. Наконец-то я догоняю Эйприл, а она тем временем три раза стучит в дверь кулаком, этот стук в дверь стучит вместе с ударами моего сердца. Сейчас на пороге появится человек, который знает ответы на мои вопросы, тот кто может сказать, что со мной произошло.
Еще пару мгновений и дверь наконец-то открывается.